Полное затмение

Она вышла и вернулась с фотографией из гостиной. Ломакс перестал готовить, однако Джулия не выпустила рамку из рук. Так они и держали фотографию за разные углы.

— Вот Льюис, мой пасынок Ричард и падчерица Гейл. И я, разумеется. Льюис и Гейл погибли в результате несчастного случая в конце прошлого года.

— Простите, — произнес Ломакс.

Джулия кивнула.

— Вы здесь… не похожи на себя. Я хочу сказать, вы прекрасно смотритесь на фотографии, вы и сейчас выглядите прекрасно… просто немного…

— Старше? — улыбнулась Джулия.

— Мудрее. — Скрывая смущение, Ломакс с преувеличенным вниманием всмотрелся в фотографию.

Ему снова показалось, что муж Джулии гораздо старше — по возрасту он вполне годился ей в отцы, седовласый, с запоминающейся внешностью. Рядом с потрясающе красивой невестой падчерица, Гейл, выглядела простушкой. Ричард был точной копией Льюиса — лицо пошире, но той же лепки.

— А Ричард жив?

— Разумеется. Он живет в Сиэтле.

Видимо, Джулия отвела Ломаксу определенное время на ознакомление с фотографией, и сейчас это время истекло. Она забрала рамку.

— Счастливая семья, — сказал Ломакс, решив, что Джулии хочется услышать нечто подобное.

— Мы действительно были счастливой семьей. — Ее голос слегка дрогнул.

За ужином Джулия расспрашивала Ломакса о его разводе. Он рассказал ей немного о Кэндис, детях и Депьюти.

— Люблю собак, — заметила Джулия.

Беседовать с ней было легко. Она задавала вопросы, глядя прямо в глаза и кивая в нужных местах. Ее замечания говорили об уме, а недомолвки — о ловкости.

Пришла пора уходить. Прекрасная и загадочная Джулия, похоже, не испытывала к нему никакого сексуального интереса. Ломакс вспомнил, как Добермен пытался подстроить совместное ночное наблюдение. Наверняка она устала от неуклюжих домогательств.

— Как странно. За весь вечер я почти не замечала вашего родимого пятна, — промолвила Джулия.

— Ни разу?

— Только в первую минуту. Вы показались мне таким неловким. Вот-вот спросили бы: «Водопроводчика вызывали?»

— А что, у всех водопроводчиков на щеке родимые пятна?

— Оно становится заметным, когда вы испытываете смущение или неловкость. Словно сначала в дом входит ваше родимое пятно, а вы уже тихонько проскальзываете следом. Как будто пытаетесь спрятаться за ним. Вы не пробовали его удалить?

— Нет, — ответил Ломакс.

Он вспомнил, что именно по этой причине взял ее телефон и адрес, а Джулия пригласила его на ужин. Возможно, это не только предлог. Может быть, она правда жалеет его?

— Да не смущайтесь же.

— Именно потому я и отрастил бороду.

— Но почему вы не хотите от него избавиться?

— Ну… наверное, потому, что это и есть я. Это часть меня.

— Вы останетесь сами собой даже после пластической операции.

— Вряд ли.

— Вы действительно считаете, что если измените внешность, то изменится и ваша личность?

— Это больше не буду я.

— Послушайте, после смерти отца, еще до того, как я вышла замуж… я жила вместе с одной девушкой. Ее звали Марсия.

Ломакс кивнул. Он уже знал немного об этом периоде ее жизни — Джулия не боялась рассказывать, ведь тогда никто из ее близких не умирал.

— Так вот, у Марсии был округлый почерк с такими огромными петлями. Буквы смахивали на громадные пузыри. Кто-то сказал ей, что это признак агрессивности. Ей не хотелось быть агрессивной. И она решила изменить почерк.

— И после этого Марсия стала менее агрессивной?

— Она осталась такой же. Если бы ее личность изменилась, то изменился бы и почерк. А вовсе не наоборот.

— Значит, если я стану менее агрессивным, мое родимое пятно исчезнет?

В ответ Джулия вздохнула.

Ломакс спросил:

— Вы думаете, что я должен обратиться к пластическому хирургу?

— Ну…

— Вы считаете, что мое родимое пятно выглядит отвратительно?

— Нет.

— И все-таки считаете.

Горло Ломакса против воли сжалось, и ему стало трудно владеть голосом, словно сила, столь же реальная, как и гравитация, мешала говорить.

— Зря вы расстраиваетесь. Вы очень привлекательны. Я просто хочу сказать, что если вам нужна помощь пластического хирурга, то я знаю одного специалиста по родимым пятнам, травмам в результате несчастных случаев и ожогам. Он хороший врач.

Они все еще сидели за столом. Джулия встала, подошла, потянулась к Ломаксу и поцеловала его в родимое пятно. Поцелуй казался прохладным. Может, потому, что его родимое пятно горело?

Если бы Ломакс весь вечер только и ждал приглашения к сексу, то это было именно оно. Руки Джулии скользнули в его ладони. Но он должен узнать кое-что еще.

— А сами вы не обращались к пластическому хирургу?

— Обращалась.

Ломакса ужаснула мысль, что красота ее искусственная. Джулия посмотрела на него, затем быстро вышла и вернулась со свадебной фотографией. На сей раз она позволила Ломаксу взять ее в руки.

— Пару лет назад со мной произошел несчастный случай — я повредила нос. Выглядела ужасно. Затем нашла пластического хирурга. А сейчас разве заметна разница?

Ломакс посмотрел на Джулию, затем на свадебное фото. Она держала букет. В волосах сверкали драгоценности. В улыбке сквозила радость. Он посмотрел на нос Джулии на фотографии, затем на ее теперешний нос.

— Не заметна.