Полное затмение

Арно де Вианкур медленно и с напускным равнодушием обвел взглядом двор. Он колебался. Франческо де Леоне подумал, что приор, как обычно, искал одну из преамбул. Ум Арно де Вианкура напоминал Леоне сложную шахматную партию, в которой фигуры подчинялись изменчивым правилам. Он расставлял их в произвольном порядке. Но вдруг они сгруппировывались, образуя удивительно стройную композицию. Впрочем, рыцарь ошибался. Арно де Вианкур в очередной раз обдумывал сведения, которые собирался сообщить. Леоне не должен был догадаться, что в течение долгих лет приор направлял их поиски, что он действовал в тени, чтобы противостоять проискам их заклятого врага Гонория Бенедетти.

Двумя годами ранее Вианкур выиграл решающую битву, в чем ему оказал бесценную помощь Клэр Грессон, один из его самых талантливых шпионов, внедренный в окружение Гийома де Плезиана, второй головы на плечах мсье де Ногаре, как говорили в коридорах Лувра. Клэр Грессон сблизился с Гонорием Бенедетти, взгляды которого якобы разделял: человек не способен достичь чистоты и света Христова, если его к этому не принудить. Грессону удалось убедить камерленго в своей абсолютной вере: человечество будет ввергнуто в хаос, если ослабить сдерживающую его узду. Только страх, установленный порядок и Церковь спасут человечество от худшего, то есть от самого себя. Грессон убедительно солгал, сообщив Бенедетти ложные сведения о прелате, которого король Франции прочил на папский престол. Филипп Красивый нуждался в послушном Папе, пусть даже ценой подкупа кардиналов, лишь бы обеспечить тому место в Ватикане. Сведения, полученные конфиденциально, позволили королю Франции остановить свой выбор на мсье де Го, архиепископе Бордо, поскольку ему отдали свои голоса гасконцы. Кроме того, мсье де Го был умен, слыл искусным дипломатом, но уж никак не своенравным человеком. Ногаре убедился, что им будет легко управлять и что мсье де Го уступит королю во всем, чего тот пожелает, в знак благодарности за помощь, а именно в проведении посмертного процесса над памятью Бонифация VIII и в объединении военных орденов под штандартом сына короля Филиппа де Пуатье. Итак, следовало во что бы то ни стало поддержать кандидатуру мсье де Го, чтобы воспрепятствовать избранию Гонория Бенедетти, фавориту нескольких итальянских прелатов и грозному врагу всех остальных. Клэр Грессон не ударил в грязь лицом. Делая вид, будто он был шпионом камерленго, Грессон отдал тому другого человека на съедение: Рено де Шерлье, кардинала Труа, уточнив, что кардиналу нравилась сама идея посмертного процесса над памятью Бонифация, которым был одержим король Франции. Наступление не замедлило начаться. Гонорий щедро черпал из своей военной сокровищницы, расточал обещания, не скрывал угроз. Мастер действовать исподтишка, он домогался папской тиары вовсе не потому, что она манила его к себе. Камерленго интересовала только огромная власть, которую тиара предоставляла своему обладателю, власть, нужная ему для того, чтобы спасти человека от самого себя ради Божьей любви.

Слухи, посеянные и разжигаемые людьми камерленго, разлетелись со скоростью молнии. Поскольку время поджимало, Гонорий прибег к обвинению, которое было практически невозможно опровергнуть: к обвинению в преступной терпимости к ереси и отклонению от церковных канонов. Сначала Рено де Шерлье, человек добродушный, проникся недоверием. Он попросил совета и защиты у мсье де Ногаре. Но у советника короля было много других, более важных дел, и он допустил провозглашение анафемы [44]монсеньору Труа, хотя толком и не знал ее причины. Рено де Шерлье грозил инквизиторский процесс. Подобное положение дел вполне устраивало короля Франции и позволяло Ногаре, равно как и Плезиану, продвинуть вперед их пешку: монсеньора де Го. Сомнения Рено де Шерлье сменились страхом. Не понимая, почему он стал жертвой таких суровых преследований, Рено де Шерлье добился аудиенции у камерленго Бенедетти. И хотя Гонорий умело скрыл удивление, вызванное визитом прелата, ему пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы не дать своей ярости выплеснуться наружу, когда он понял, что Клэр Грессон, этот неистовый молодой человек, преисполненный такой соблазнительной набожности, одурачил его, чего до сих пор никто никогда не осмеливался сделать. Тогда Гонорий Бенедетти попытался изменить свою стратегию. Но было слишком поздно. Все эти месяцы, в течение которых он последовательно клеветал на Рено де Шерлье, оказались решающими. Монсеньор де Го был избран Папой. И камерленго ничего не смог с этим поделать.