Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского

Из послания апостола Павла к Филимону видно не что иное, как уважение апостола к правам господина и ходатайство такого лица, которое могло приказывать, о рабе, соделавшемся из сосуда неправды сосудом Божиим. Непонятно, для чего „Собеседник“ приводит это послание в поддержание своей идеи, которой послание явно противоречит.[191] Разве в надежде скрыть точный смысл послания от неопытного читателя и представить свой взгляд на предмет взглядам святого апостола Павла.

Также непонятна причина, по которой „Собеседник“ приводит учение Господа о духовной свободе, между которою и свободою гражданскою нет никаких отношений.[192] Имеющий духовную свободу нисколько не нуждается в гражданской: он в рабстве, в тюрьме, в оковах, в руках палача — свободен. Напротив того, лишенный духовной свободы, хотя бы пользовался гражданскою свободою, хотя бы пользовался полным гражданским благоденствием, есть раб греха и страстей, есть узник и раб вечный.

Справедливо замечает блаженный Феофилакт Болгарский, что учение Господа о духовной свободе не удовлетворило таких Его учеников, которые были учениками только по имени и по положению и, не приемля как следует Слова Господня, которое Дух и Жизнь (Ин. 6; 63), желали приспособить это Слово к земному своему благосостоянию, то есть дать Слову Божию плотское значение и действие. Знамение Христа — Крест, Слово Христа — Слово Крестное: оно было и есть для иудеев — соблазн, для эллинов — безумие (1 Кор. 1; 23).

Изложенное здесь учение Церкви при всей краткости показывает:

1. Что и Слово Божие и Церковь — как Вселенская, так и Российская — в лице святых отцов, никогда и ничего не говорили о уничтожении гражданского рабства, что между духовною и гражданскою свободою нет ничего общего, что как рабы, так и господа были постоянно научаемы Церковию точнейшему, самому добросовестному исполнению своих обязанностей, что нарушители Христова завещания о любви подвергались обличениям и вразумлениям.

2. Что освобождение рабов всегда признавалось Церковию добрым делом, делом милости, делом братской христианской любви.

Из этого учения Церкви взгляд на настоящее отечественное событие — на дело о улучшении быта помещичьих крестьян и о даровании им гражданской свободы — величествен, великолепен. Благочестивейший самодержец российский указал дворянскому сословию совершение великого христианского дела, дела любви. Церковь призывает благословение Божие на великое отечественное дело теплейшими молитвами. Ее пастыри приглашают дворянство к благородному самоотвержению, к пожертвованию, к пожертвованию срочному вещественными выгодами для выгод нравственных, а крестьян наставляют принять дар царя с должным благоговением и смирением — этими верными залогами, что дар будет употреблен благоразумно и полезно.

Не должно думать, что гражданская свобода возвысит нравственно одних крестьян: сословие дворян должно непременно вступить на высокую степень нравственного преуспеяния, отказавшись от рабовладения. Таково свойство самоотвержения и принесения выгод материальных в жертву выгодам духовным: оно возвышает, изменяет, совершенствует человека.

Нельзя оставить без внимания некоторых частностей, которыми „Собеседник“ усиливается прийти к заключению о целом. С такою целию выставлен „Собеседником“ „Плач“ Даниила Заточника, ссыльного холопа.[193]

Заточник представлен невинным страдальцем, плач его разносится по всей древней России, с сочувствием повторяется всем древним русским народом, на голос его отзывается древняя Русская Церковь. Впрочем, ни один церковный писатель с мнением о „Плаче“ Заточника не указан. Как ни трогательно это описание, но столько важные факты нуждаются в удовлетворительном доказательстве.

„Собеседник“ говорит, что в голосе Заточника слышится какая — то горькая насмешка, что — то вроде сатирического озлобления.[194]

Неужели никто из современных Заточнику пастырей не понял, что правильное христианское настроение не допускает в душу ни чувства горькой насмешки, ни сатирического озлобления? Не скорее ли признать клеветою на Церковь приписываемый ей немедленный отклик на голос ропота и злохуления, подобный тому, который услышался из уст одного из разбойников, распятых с Господом? О этом разбойнике Церковь говорит, что он тяжестию хуления низведен в ад.[195] Она научает чад своих из среды злоключений земных произносить и повторять слова другого разбойника: Достойное по делам моим приемлю: помяни меня, Господи, во царствии Твоем.