Полнолуние

Насмотревшись на кроссовки «Adidas», Денис повесил поверх кучи обедня на вешалке свою выцветшую сырую куртку и, наконец-то нашёл спички и закурил «Приму». По-хорошему «Приму» надо было бы подсушить, разложив на батарее. За ночь они идеально бы просыхали и при курении потрескивали, как нужно, как пионерский костёр. Но когда очень хочется курить, модно курить всё, и даже сырую «Приму». Почувствовав облегчение, он стал с тоской наблюдать за приятелем, вынувшим из спортивной сумки книгу кишинёвского издательства «Жук в муравейнике» братьев Стругацких для подарка — жуткий дефицит, смущенно поправляющего мятый целлофан на квёлом букетике красных гвоздик Dianthus caryophyllus.

Денис почти физически ощутил, как промокшие штаны друга прилипают к коленкам, как неловко он себя чувствует, как роятся варианты первой фразы при встрече с Катей в его голове…

Из полутёмной комнаты, где прыгал по стенам синий свет включённого телевизора, вынырнула крупная, русоволосая и голубоглазая девушка с потным, блестящим лицом, в ковбойской клетчатой рубашке, застёгнутой на одну пуговицу на полной груди без лифчика. Она холодно взглянула на шары копчёной свиной шейки, на штопаные носки Алёшина и проследовала на кухню, чиркнув по дверному косяку громадным задом, затянутым в западно-германские джинсы «Montana». Эта «Montana» скорее всего, была сшита цеховиками-кооператорами где-нибудь на юге Союза, хотя и стоила 100 рублей.

— Та-а-ак… — протянул смущённо Олег, вымученно улыбнулся и подался вперёд, — а Катя здесь?

Ему навстречу из кухни снова вышла девушка с потным лицом. Она пронесла мимо молодых людей тарелку с куском бисквитного торта длительного хранения «Чародейка». После голодного царского времени, индустриализации, коллективизации, жуткой войны, в последний год жизни Сталина торт для простых советских людей стал официальным символом, иконой благополучия, описанной в книге «Книга о вкусной и здоровой пище» советского микояновского Минпищепрома. Сталин словно отчитывался напоследок этим перед людьми:

— Принял страну голодную, а передаю её вам, товарищи, с тортами!

Поэтому в торт с первых лет его появления клали изначально всегда всего много — бисквита, орехов, варенья, крема, сверху из крема розовые, белые и зёленые розочки, аксельбанты, завитки. С 1952 года появляются торты миндальные, лимонные, песочные, ванильные — «Наполеон», «Сказка», «Абрикотин», «Рог изобилия». Крем делался только из высококачественного сливочного масла, а не из маргарина, новый торт на внутренний рынок было невозможно вывести без одобрения Единого дегустационного совета Минпищеторга, при этом строго следили за ингредиентами — отклонение от них было уголовным делом — масло только сливочное, яйца только настоящие, сахар только натуральный, сливки только животные! Капиталисты мировой закулисы были просто в ярости:

— Мы их Гитлером побили, ядерным уничтожением пугаем, а они такие торты есть!?

Советская сладкая легенда — торт «Киевский» из воздушно-ореховых коржей-бизе из предварительно заквашенных яичных белков и 5 сортов орехов. А теперь уже пару лет назад кооператоры и частники стали в него и во все другие кремовые торты добавлять дешёвые растительные жиры, пальмовое масло и прочее эрзацы. Орехи кэшью заменили на фундук, потом на дешёвый арахис, и попробовать настоящий «Киевский» торт теперь могли только советские богачи. Другая сладкая легенда Союза ССР из яичного белка, сгущенного молока, агар-агара, слоёв воздушного бисквита, воздушного суфле и тончайшего слоя шоколада — торт «Птичье молоко», за которым в кондитерскую московского ресторана «Прага» уже много лет ежедневно вдоль Арбата выстраивалась очередь, пока Мосресторантрест не распространил рецепт безвозмездно на весь Союз. Знаменитый торт «Прага» был вариацией с кремом на тему венского торта «Захер», включая в себя четыре вида сливочного крема, сделанных с применением коньяка и ликеров Шартрез и Бенедиктин, коржи пропитывались ромом. Торт «Сказка» был бисквитом в форме кирпича с кормовыми украшениями, пенёчком и грибочками за 1 рубль 90 копеек. Контрреволюционная перестройка оставила простому народу в булочных теперь только «Чародейку» и вафельные торты по 50 копеек.

Девушка с куском торта скрылась в комнате, где смотрели какое-то кино. Денис взглянул на приятеля — Олега пробирала дрожь. Да уж…

Такого убитого взгляда он давно у него не замечал. Затянувшись посильнее, Алёшин нарочно некультурно забычковал сигарету о металлическую ручку туалетной двери и машинально и мстительно кинул окурок в чей-то красный импортный сапог. Затем он решительно пошёл на кухню со словами:

— Катюша, вот и мы!