Полнолуние

— Ну, тут не надо недооценивать. Хотя пустое, он уже мертв. Правда, ходячая особая примета. Артюхович Илья Ильич, тысяча девятьсот одиннадцатого года рождения. Кличка — Череп. До войны дважды судим за бандитизм. Руководил кустом вспомогательной полиции в Бердичеве, лично расстреливал представителей еврейского населения. Заочно осужден трибуналом партизанского отряда имени Щорса на смертную казнь. По последним данным, правая рука Георгия Теплова, он же — Жора Теплый. Это его банда орудует в наших краях, товарищ капитан. С июля месяца за ней гоняемся.

— Почему не поймали?

— Людей мало.

— Больше не будет. Ты уверен, старлей, что этот твой Теплый…

— Не мой.

— Ох ты боже мой! Хорошо, вот этот просто Теплый никак не связан с националистами?

— Никаким боком, товарищ капитан. Покойный Тищенко в этих краях партизанил. Несколько раз пересекался с повстанцами.

— С кем? — Сомов зыркнул подозрительно, наклонив при этом голову набок.

— Так они себя называют. Это чтобы не путаться в терминах, когда говоришь о бандитах.

— Пусть так. И что ваш Тищенко?

— К тому и веду. Они, повстанцы, значит, воевали со всеми. Нашими, немцами, без разницы. Полицаев точно так же ненавидели, как и остальных уголовников.

— Это еще доказать надо.

— Не об этом речь, товарищ капитан, — вздохнул Левченко. — Я бы тут поверил Тищенко. В смысле, не стали бы они действовать вместе. Повстанцы с бандитами. Не объединились бы. У них цель разная.

Сомов несколько раз сжал и разжал пальцы на обеих руках, выставив их перед собой. Эту привычку продемонстрировал в первый же день знакомства, так и не пояснив, для чего он так делает. Левченко же было все равно, потому что воспринял ее как очередное людское чудачество.

— Давай так, старлей, — произнес он, будто смакуя каждое слово. — Я тебя услышал. Понимаю, что не хочешь никого сейчас запутать. Чтобы разделить преступников, как мух отделяют от котлет. Только для нас с тобой этот, как его там, Жора Теплый и националистические военные отряды одинаковы. Все они — бандиты, незаконные вооруженные формирования. Повстанцы — красивое слово, но чуть не туда. Даже совсем не туда, Левченко. Ладно, каким ветром Теплова и этого костлявого урода… — он сверился с исписанной бумажкой, — Артюховича занесло в наши края?

— По оперативной информации, переодетые преступники представляются работниками милиции или отдела по борьбе с расхищением собственности. Ходят по магазинам, под разными предлогами изымают карточки за день, преимущественно хлебные или на сахар. Потом через своих людей оптом сбрасывают их спекулянтам. А граждане, у которых конфисковывают такие карточки, вынуждены прийти на разговор в милицию или к определенному следователю. Конечно же, фамилия всегда реальная, но на деле тот, к кому идут, ничего не знает. Таким образом, преступники не только наживаются — они систематически дискредитируют правоохранительные органы в глазах населения. Я на самом деле собирался провести профилактическую беседу с заведующей нашим магазином, ну, вот и нарвался.

Закончив, Левченко увидел — по мере того как он говорил, у Сомова пропадал живой интерес к сегодняшнему происшествию. Почувствовав момент, быстро перепрыгнул на другую тему:

— А со мной как?

— Что с тобой? Медаль хочешь? Или, как на фронте, наркомовские сто граммов?[2]

— Меня мобилизовали начальником уголовного розыска. До сих пор исполняю обязанности Тищенко. Не совсем понятный круг обязанностей, особенно теперь.

— Что не ясно? — пожал плечами Сомов. — Заменить тебя некем. Сколько народу в розыске?

— Со мной было трое. Без того еле справлялись.

— Кому легко, старлей? Война все перетасовала. Тут любая ситуация нештатная. Даже эти ваши волки в лесу. Пока впрягайся за Тищенко и дальше. Кого-то толкового поставь, так же временно, начальником розыска. Подумай, обстановочка сложная, серьезная. Сейчас присылать сюда новое начальство… Пока войдет в курс дела, туда-сюда… Делается все, Левченко, делается. Там делается, ты тоже свое делай. Заслужишь — сам начальником станешь. И все, свободен. Занимайся своим. Некогда мне тут с тобой.

3

Дом, в котором квартировал Андрей, война не зацепила, потому что он стоял на южной окраине.

Местность больше напоминала отдельный сельский хутор. Хотя Левченко уже знал от Полины Стефановны: много веков назад здесь располагался замок. А вокруг селился мастеровой люд.

Вообще эта нынешняя окраина в давние времена была центральной частью Сатанова.

Сам же поселок тогда еще считался небольшим городком с развитыми ремеслами. Это потом, в начале прошлого века, когда Подолье сменило протекторат и оказалось под влиянием Российской империи, его расстроили вширь. А до статуса поселка оно опустилось после гражданской войны, когда старинные и могучие стены превратились в руины. Величественные когда-то памятники эпохи постепенно покрывались мхом и обрастали травой.