Полнолуние

– Но если студенты ни при чем, тогда кто, черт возьми?! – раздраженно воскликнул Крутой, пиная ногой некстати подвернувшийся стул. Осипов в недоумении развел руками. Разумовского допрашивали по всем правилам: надевали на голову целлофановый пакет, били по почкам, выкручивали руки. Дима орал благим матом, но упорно не желал сознаться в убийстве.

– Прекратите мучить парня, мудаки! – прервал отвратительную процедуру внезапно появившийся Леонтьев. – Я навел справки у обитателей соседних номеров. Ребята весь вечер пьянствовали и никуда не выходили. Пошли отсюда, следователи хреновы!

Осипов потерял дар речи, а Крутой, надо сказать, порядком сконфуженный, обещал Разумовскому поставить ящик шампанского, дабы возместить моральный ущерб. Не слушая возражений, он тут же сходил в ресторан и принес не один ящик, а два.

Второй предназначался для него самого, ну и для друзей, разумеется… Приняв на грудь без малого две бутылки, он не успокоился, а пришел в еще большее волнение. Было видно, что Крутой порядком напуган. Николай непрерывно расхаживал из угла в угол. Леонтьев остановившимися глазами уставился в окно. Казалось, он о чем-то напряженно размышляет.

– Ума не приложу! – наконец сказал Глеб. – Но чует сердце: эта сволочь где-то рядом! Убийца – один из живущих в пансионате…

– Я слышал, скоро должны приехать менты, – заметил Степан. – Надеюсь, они разберутся!

– Надейся, придурок, надейся! – ехидно усмехнулся Крутой. – С Чикатило вон двенадцать лет разбирались…

– Здесь все гораздо проще, – вступился за Осипова Глеб. – Круг подозреваемых узок, найти убийцу несложно…

– Е-мое, – вдруг схватился за голову Степан. – Как я мог забыть?!

Кручинин с Леонтьевым удивленно посмотрели в его сторону.

– Позавчера в ресторане один тип вел себя очень странно, – пояснил Осипов. – Производил впечатление ненормального. Возможно, это он убил девчонку и собаку…

– Кто?! – насторожился Кручинин. – Покажи!

– Ну нет! – безапелляционно отрезал Степан. – Сперва я сам его проверю. Вдруг ошибка? А тебе, садюге, только дай волю! Замучаешь человека ни за что ни про что! Мне до сих пор стыдно за студентов!

– Да пошел ты, чистюля хренов! – окрысился Крутой, достал из ящика бутылку, открыл пробку и начал, давясь газами, хлебать из горлышка шампанское. Осипов надел куртку и, решительно отвергнув предложение Леонтьева отправиться вместе с ним, вышел из номера.

ТОТ ЖЕ ДЕНЬ. ПАНСИОНАТ «ЛЕСНОЙ».

15 ЧАСОВ 50 МИНУТ

– С меня достаточно! – решительно заявил Разумовский, упаковывая чемодан. – Хочу домой! Отдых, называется! Не пансионат, а гадючье логово! Какие-то бандиты бьют нас по морде, пытают! В окрестностях бродит маньяк-убийца! Ты как знаешь, а я тут больше ни на минуту не задержусь…

– Мы не можем уехать, – слабым голосом воспротивился Авдотьев. – Мост сломан, через лес на машине не проедешь!

– Плевать я хотел на твою машину! – истерично взвизгнул Дима. – Засунь ее себе в задницу! Уйду пешком! Местный лес, в конце концов, не тайга. Не заблужусь!

Валера устало махнул рукой. После удара рукояткой пистолета по темени у него жутко болела голова, путались мысли, тошнило.

Тяжело вздохнув, Авдотьев прилег на кровать и повернулся лицом к стене. Спустя некоторое время громко хлопнула дверь.

– Идиот, – пробормотал Валера, проваливаясь в тяжелый, насыщенный кошмарами сон…

* * *

Теперь Черкасов называл себя Зорро. Держа наготове нож, он бесшумно крался вслед за чудовищем, направляющимся в глубь леса. Зорро знал – на него возложена великая миссия и он не имеет права покинуть пансионат, пока не уничтожит всех монстров до единого. Понимание этого пришло как-то само по себе, даже не во сне. Кроме того, у Зорро появился невидимый друг. Его звали Ки-ки[10].

– Когда же, когда? – вопрошал Алексей Романович.

– Потерпи немного, – отвечал Ки-ки. – Пусть отойдет подальше.

Черкасов скрепя сердце подчинялся и продолжал упорно преследовать чудовище, ожидая команды от невидимого друга. Главу фирмы «Олимп» трясло, на лбу выступал холодный пот, в уголках рта пузырилась пена. Зорро не терпелось насладиться агонией врага, полюбоваться предсмертными судорогами.

Чудовище не останавливалось, не подозревало о приближающемся заслуженном возмездии.

В одной из лап оно держало полуистлевший деревянный сундук, от которого за версту разило падалью.

– Пора! – неожиданно сказал Ки-ки.

Радостно ухмыльнувшись, Черкасов натянул на лицо лыжную шапочку с прорезью для глаз, любовно погладил острое лезвие ножа и, издав боевой клич, выскочил на тропинку…

* * *

По мере удаления от пансионата Дима Разумовский постепенно начинал понимать, что совершил большую ошибку, отправившись в путь один. В лесу было тихо, как на кладбище. Зловеще шуршала под ногами опавшая листва, иногда хрустела под подошвой сухая ветка. Студент невольно ежился, втискивая голову в плечи, мысленно проклиная тот день и час, когда решился на эту поездку. Как хорошо сейчас в Москве, в теплой уютной квартире, под крылышком у папы с мамой!