Полный финиш

Борис отпустил Воронцова и посмотрел на меня. В его взгляде было даже не удивление, нет, что-то неопределенно ищущее! — вероятно, у него просто в голове не укладывалось, как это существо второго сорта, каковыми в глазах подобных роскошных мужчин выглядим мы, женщины, может так спокойно и смело высмеять его, уважаемого в соответствующих кругах человека.

— Да ты че, шалава? — прошипел он. — Ты на кого выпялилась, шалашовка! А ну, Кабан, бери эту парочку — и ко мне в телегу!

— Ты сыт, Саша? — справилась я у Воронцова.

— Да… но…

— Тогда нам осталось только воспользоваться любезным предложением господина Бориса. По всей видимости, он хочет подбросить нас до места.

Выпитый мартини будоражил мозг, во всем организме растекалась приятная сытость, а в крови закипало желание… нет, не то желание, а желание немного проучить этого самодовольного грубияна, который к тому же явно не расположен к Саше. К Воронцову, который мне так понравился.

— Только без рук, — сказала я, отстраняясь от второго братка — того, с девушкой, — который протянул свою клешню с целью бесцеремонно ухватить меня за локоть. — Я сама прекрасно хожу.

И я ободряюще посмотрела на бледного как смерть Воронцова, который расплачивался по счету с подошедшим официантом…

* * *

На выходе из ресторана Борис подошел к черному «мерсу-320», открыл его и сказал с неприкрытой угрозой в звучном голосе:

— Садитесь.

— Обсудим дела наши скорбные, как говорил Горбатый, — добавила я.

— Какой еще Горбатый?

— Из «Места встречи изменить нельзя». А садиться мне к вам в тачку незачем. В общем, так, дорогой мой Борис… не стану скрывать, что я сделала неутешительные для тебя выводы… Хорошо, постараюсь изъясниться на твоем языке, — поспешно добавила я, взглянув на его свирепую физиомордию. — В общем, так: берегов ты не чуешь, базаришь гнило и не по делу. Как разводил лошков в эпоху первоначального накопления капитала, так и сейчас по той же методике работаешь. И если ты думаешь, что меня впечатляет твой пуленепробиваемый пивной момон и голдовые цацки, которые ты на себя понацепил, так это совершенно напрасно.

И я мило улыбнулась.

Тот словно обухом по башке получил. Не ожидал, надо полагать, такой отповеди: исчерпывающей, с толком и по существу. Потом свирепо раздул ноздри и хотел что-то сказать, но я опередила его:

— Окультуриваться надо, Боря. В театр сходил бы, в Эрмитаж, в Русский музей. Своего дружка с собой не бери, он, верно, и афишу толком прочесть не может. Как тебя… Кабан, что ли?

Стоявший рядом Воронцов растерянно отхлебнул из недопитой бутылки мартини, которую он машинально — не из побуждений экономии, а просто реализуя хватательный рефлекс, возникший на нервной почве, — захватил из злополучного ресторана.

Кабан, чью бритоголовую особу я так возмутительно опорочила, уставился на меня.

Девица же, его спутница, хмыкнула, вероятно, подумав, что я точно определила сущность человека с интеллектуальным зоологическим погонялом Кабан…

— Я вижу, подвозить нас вы не собираетесь, — поспешно договорила я и нарочито эффектно — не в силах удержаться от того, чтобы пустить пыль в глаза — взяла Воронцова под руку и повернулась на каблуках, сделав затем два неторопливых шага по удалению от машины Бориса…

…В то же время проворачивала в мозгу картину того, как это выглядит со стороны и насколько красочна и впечатляюща была моя с блеском сыгранная буффонада.

Все-таки, как ни крути, а артистическая натура, за которую в свое время меня наделили лестным прозвищем Хамелеон, так и лезет наружу.

Ну не можешь ты, Женечка, без этих показушных штучек, метался в голове ироничный смешок: пустила в ход весь свой арсенал — тут тебе и театральные паузы, и речи из репертуара голливудских суперменов, и шуточки из шварценеггеровской категории «асталависта, бэби».

И тут до граждан гопов дошло.

— Стоять, сука! — услышала я за спиной, и тут же на нас с Воронцовым — он вздрогнул всем телом — надвинулось угрожающе злобное пыхтение и вопль: — Мочи их к ебеням, Кабан!

Так я и думала.

Ну никакой фантазии у мальчиков. Мочи, и все тут. И это учитывая, что в округе нет ни одного классического сортира, в котором, как известно, акт мочилова протекает в оптимальном ключе.

Одни сплошь гигиенические биологические туалеты.

…Я прихватила за шею Воронцова, в которого метил Кабан, рванула его на себя, чтобы уклонить от удара массивного кабановского кулака, а потом перехватила у Саши бутылку из-под мартини, которую он продолжал нервно сжимать в левой руке… и, повторно разминувшись с траекторией, которую вычертила правая рука Кабана, с силой опустила склянку на череп бритоголового любителя хороших ресторанов и «чтеца» театральных афиш.

Тот рухнул как подкошенный.

— Черепно-мозговая. Не женское это дело, но раз такие мужчины пошли… — с сожалением произнесла я и, остановив проезжавшее мимо ресторана такси, бодро запрыгнула туда, увлекая за собой охреневшего от быстроты разворачивающихся батальных действий Воронцова. — Поехали!

— Куда?

— Куда-нибудь вперед, дорогой! Потом решим!

— А-а, — понимающе протянул тот.