Полный газ

– Никогда не был в Фарго. Только сериал смотрел. – Он прищуривается. – А вы в «Фарго» не снимались? По-моему, я вас там видел. Вы играли судебного эксперта или кого-то вроде него, а потом Юэн Макгрегор вас придушил.

– Нет, дорогой мой. Это был «Контракт на убийство», а с гарротой за мной бегал Джеймс Макэвой.

– Ах да, точно! Помню же, что видел, как вас убивают! И часто вам случается умирать?

– Постоянно. Один раз снималась с Ричардом Харрисом, он должен был забить меня до смерти подсвечником – и на это ушел весь день. Сорок дублей, пять перестановок камеры. Под конец бедняга просто валился с ног.

Сосед задумывается, затем широко открывает глаза, и Вероника понимает, что он вспомнил и фильм, и ее роль. Тогда ей исполнилось двадцать два, и во всех, без преувеличения, сценах она играла голой. Дочь Вероники однажды спросила: «Мама, когда ты открыла для себя одежду?» – «Сразу после того, как родилась ты, милая», – ответила она.

Дочь Вероники – настоящая красавица и тоже могла бы сниматься в кино, а вместо этого делает шляпы. Когда Вероника думает о ней, что-то сладко сжимается в груди. Чем она заслужила такую дочь: счастливую, уравновешенную, твердо стоящую на земле? Стоит подумать о себе – о своем эгоизме, нарциссизме, о том, какой была равнодушной и безалаберной матерью, сколько раз пренебрегала дочерью ради карьеры, – и кажется невероятным, что судьба наградила ее таким ребенком.

– Я Грег, – представляется ее сосед. – Грег Холдер.

– Вероника д’Арси.

– Что привело вас в Лос-Анджелес? Съемки? Или вы там живете?

– Летела встречать апокалипсис. Я играю мудрую старуху в пустыне. По крайней мере, кажется, это была пустыня. Мне показали только зеленый экран. Надеюсь, настоящий апокалипсис случится не сегодня и не завтра: хотелось бы, чтобы фильм успел выйти. Как вы думаете, это возможно?

Грег смотрит в окно, на облачный пейзаж.

– Конечно. Это же Северная Корея, а не Китай. Что они нам сделают? У нас апокалипсиса не будет. Вот у них – может быть.

– А сколько людей живет в Северной Корее? – интересуется девочка с другой стороны прохода, чернокожая девочка в забавных огромных очках.

Она как-то очень по-взрослому наклонилась к ним и внимательно слушает разговор.

Ее мать, натянуто улыбнувшись Грегу и Веронике, трогает дочь за плечо.

– Милая, не надоедай другим пассажирам!

– Она мне вовсе не надоедает, – возражает Грег. – Не знаю, малышка. Но многие из них живут на фермах, рассеянных по всей стране. Большой город там, кажется, только один. Что бы ни случилось, думаю, с большинством тамошних жителей все будет в порядке.

Девочка выпрямляется в кресле, задумывается, потом наклоняется к матери и что-то ей шепчет. Мать зажмуривается и мотает головой. Интересно, думает Вероника, сознает ли она, что все еще держит дочь за плечо?

– У меня дочь примерно того же возраста, что и она, – говорит Грег.

– А у меня дочь примерно того же возраста, что и вы, – сообщает ему Вероника. – И я люблю ее больше всего на свете.

– Ага. Я тоже. То есть свою дочь, конечно, не вашу. Хотя ваша наверняка тоже замечательная.

– Вы летите домой? К ней?

– Да. Позвонила жена и попросила меня пораньше закончить с командировкой. Она, видите ли, влюбилась в какого-то парня, с которым познакомилась в Фейсбуке, и просит меня вернуться и присмотреть за дочерью, пока сама поедет к нему в Торонто.

– О боже мой! Неужели вы серьезно? Или ожидали чего-то подобного?

– Ну я замечал, что она слишком много времени проводит в интернете, – но, честно говоря, и сам слишком много времени проводил за бутылкой. Скорее всего, я алкоголик. Скорее всего, с этим надо что-то делать. Например, бросить пить прямо сейчас. – И он одним глотком приканчивает свой скотч.

Вероника разводилась дважды и оба раза остро сознавала, что ответственность за разрушение семейного очага лежит на ней. Когда она вспоминает, как эгоистично и бессовестно вела себя, как играла чувствами и Роберта, и Франсуа, ей становится горько и стыдно – вот почему она так рада выразить сострадание и солидарность мужчине, которому изменила жена. Загладить свою вину хоть такой малостью.

– Мне очень жаль. Должно быть, тяжело для вас! Такое известие – как взрыв бомбы.

– Что вы сказали? – снова наклонившись к ним, переспрашивает девочка напротив. Большие карие глаза за стеклами очков, кажется, не мигают вовсе. – Мы сбросим на них ядерную бомбу?

В детском голосе нет страха – только любопытство. А вот в том, как ее мать шумно, судорожно втягивает в себя воздух, слышится почти панический страх.

Грег поворачивается к девочке, улыбается заразительной улыбкой, веселой и ласковой, и Вероника вдруг думает: «Ах, будь я моложе лет на двадцать…» Пожалуй, они бы с этим парнем отлично друг другу подошли.

– Не знаю, что планировали военные на такой случай, так что не могу точно тебе ответить. Но…