Полный годичный круг кратких поучений. Том I (январь – март)

Под импровизацией, к которой мы приспособили свои поучения, мы разумеем без тетрадки или книги устное, убежденное и вполне прочувствованное произнесение поучения, которое, однако, предварительно основательно разучено и усвоено дома по нашей книге или подобной ей по характеру. Нет надобности, чтобы произношение избранного и усвоенного поучения было точным и буквальным воспроизведением напечатанной проповеди. Довольно хорошо запомнить основную мысль, ее развитие, основное содержание, план, главнейшие библейские или святоотеческие свидетельства. Слова придут, если будут крепко усвоены главные мысли и их ход, т. е. если будет усвоено содержание и план поучения. Не повредит нисколько делу, если наиболее трудные и обширные библейские тексты или святоотеческие свидетельства проповедник прочитает по нашей книге, которая может лежать у него на аналое «для всякого случая».

Думается, что к такой импровизации – точнее же сказать, – к такому виду сказывания поучения найдут себя способными большинство проповедников, особенно уже не первые годы священствующих и право правящих слово истины.

Для тех же, кто еще не навык и к такому способу сказывания поучений, полезно вначале просто, по книге или тетради, ясно, выразительно и одушевленно произносить поучения, верующей душой, любящим сердцем, с сердечным желанием принести духовную пользу слушателям, изредка отрываясь от книги при произнесении каких-либо особенно выдающихся мест, заучить которые предварительно нужно получше. Во всяком случае, более или менее отрешенное от тетрадки или книги сказывание церковных поучений, более или менее свободное произнесение проповеди крайне желательно в видах лучшего воздействия души проповедника на слушателей, которых он видит, состояние коих он наблюдает и на духовно-физическую природу которых он непосредственно влияет и своим взором, и всем своим духовно-чувственным существом.

Для того, чтобы не потерять из виду план поучения, сказываемого устно, мы весь главнейший ход мыслей – т. е. план его, сочли нужным набрать жирно. К этому плану всегда можно обратиться, когда книга поучений имеется на аналое. Всякий с нами согласится, что гораздо более сильное впечатление получается от живого или во всяком случае устного слова с церковной кафедры, нежели от произносимого по книге или тетради, с постоянно и непрерывно обращенными глазами в книгу или тетрадь.

Но еще раз нужно заметить, что это не импровизация в строгом смысле слова. «У нас смешивают и одинаково называют живым словом речи писанные дома, заученные наизусть и потом произносимые в собраниях, – говорит высокопреосвященный Амвросий, архиепископ Харьковский, – и речи совсем неписанные, иногда только дома обдуманные, или даже на месте соображенные, и потом произносимые в собраниях в том порядке и в тех выражениях, какие сложатся у оратора в минуту произнесения. Надобно отдавать должную дань признательности ораторам, заранее тщательно обрабатывающим и пишущим речи и произносящим их без тетради или листочка в руках. Вот преимущества речей, произносимых таким образом: когда говорят по тетрадке, то углубление в нее или частое заглядывание скрывают от слушателей лицо и глаза оратора, в которых наиболее выражаются его внутренняя жизнь и сила одушевления, – и тем ослабляет впечатление речи на слушателей. Искусство отчетливого и сильного выражения мысли в голосе и даже телодвижениях, где они нужны, у оратора связывается тем, что за содержанием речи он постоянно должен обращаться к тетрадке или листку, который он иногда вертит и мнет в своей руке. Чувствуя себя, таким образом, привязанным к тетрадке, оратор незаметно обращается в чтеца. Все это вредит полному вниманию и сочувствию слушателей, хотя они по содержанию речи и отдают оратору справедливость, но скорее как мыслителю и писателю, нежели как оратору. От всех этих недостатков в произношении речи свободен оратор, говорящий наизусть: он беспрепятственно смотрит на слушателей во все стороны, влияет на них одушевлением своего лица и глаз, следит за силой впечатления, им производимого, может усиливать голос и видоизменять его выражение по усмотрению, наконец, свободой и отрешением от тетрадки он обнаруживает силу дарования на слушателей. Такие приемы в ораторах, особенно церковных, весьма желательны. Но при всем уважении к речам, о которых мы говорим, по самому существу дела, мы должны сказать, что это совсем не то, что называется в теснейшем смысле живым, или импровизированным, словом». (См. «Живое слово», высокопреосвященного Амвросия, архиепископа Харьковского и Ахтырского, Харьков, 1892 г., стр. 29–30).

Давать советы для импровизации в строгом смысле этого слова не входит в нашу задачу. Желающих ознакомиться с этим вопросом отсылаем к замечательной брошюре высокопреосвященного Амвросия под названием «Живое слово», где читатель найдет много прекрасных советов по ведению «живого слова».