Полный годичный круг кратких поучений. Том III (июль – сентябрь)

II. Жизнь, деяния и страдания святителя Филиппа доказывают нам ту истину, что страх Божий есть основание всякой добродетельной жизни и источник всех великих подвигов.

а) Страх Божий напечатлелся в душе святителя, можно сказать, еще до его явления на этот видимый свет. Есть сказание о его матери (имя ее Варвара), что она отличалась особенным благочестием: была предана молитве, призирала нищих и убогих, и своими добродетелями украшала дом боярина, отца его. Настроение, характер, вся природа родителей, особенно матери, неотразимо напечатлеваются на душе его, а воспитание в то старое время более утверждалось на страхе Божием, чем теперь. С первых дней пробудившегося сознания в живом и восприимчивом сердце детей, как на мягком воске, впечатлевались только священные изречения псалмов, апостола, Евангелия. В частности об отроке Феодоре (мирское имя св. Филиппа) вот что говорит сказание: «с сердечною любовью прилепился он к богодухновенным книгам и чуждался детских игр, избрав себе благую часть учения Христова». «На страже телесной чистоты его стояла чистота духовная; как пламени, бежал он общества неблагоговейных сверстников».

б) Это семена, теперь действия и плоды! Феодор, по примеру родителя, начал воинскую службу, и все блага мира: и богатство, и связи, и знатность, и дружба с царем, – готовы были усладить жизнь его. Но утвержденная в страхе Божием душа его думает об одном: как угодить Господу? (1 Кор. 7, 32). Погруженный в эту заботу, он медлит, против обычая того времени, вступать в брак, потому что женатый, по слову апостола, заботится более о мирском, как угодить жене (33); приходит однажды в церковь и слышит: никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть (Мф. 6, 24). Эти евангельские слова решают его будущность: он оставляет и дом, и родину, и богатство, и почетную службу и, для служения единому Господу, идет в пустынную обитель, как можно далее от мира и его соблазнов… Какая покорность высшему призванию! Какое самоотвержение! Какая глубина смирения! Скажите: какое другое семя, кроме спасительного страха Божия, может произрастить столь добрые плоды?

В отдаленной обители, на диком острове, отшельник Божий в течение девяти лет несет тяжкие труды послушника, работая то на огородах, то в пекарне, по словам жизнеописания, «без ропота, со страхом Божиим, в совершенной простоте, с полным смирением и теплой ко всем любовью; тело свое обременял трудами, душу же услаждал поучением святых отцев». Затем в том же духе смирения и любви совершаются им еще тягчайшие труды по должности игумена Соловецкой обители. Наконец, по желанию Грозного, паче же по воле Господа-Пастыреначальника, он является на престоле всероссийского митрополита.

Великий светильник поставляется на свещник в самое горькое для России время, время страшной опричнины, истязаний, кровопролития, убийств. Святитель Божий знал, что ожидает его, и готовился. «Когда наступит время подвига, не должен я ослабевать», – говорил он Иоанну Грозному, убеждая его уничтожить опричнину. Наконец пришла эта великая в истории Церкви и царства минута. Доблестный архипастырь, решившийся положить душу свою за овец своих, во святом храме, с силой и твердостью почти беспримерными, пред всей церковью обличает заблуждение и беззаконие Иоанна! Скажи, праведная душа, что давало тебе силу и крепость, дерзновение и мужество в эту великую и страшную минуту? Тот же страх Божий, братия, который с колыбели был насажден в душе его, ободрял и укреплял его в великом подвиге. В страхе Божием он почерпал силу против страха человеческого, помня слово Господне: не бойтеся убивающих тело, душу же не могущих убить, а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне. (Мф. 10, 28).