Полный карман песка

Что-то вспыхивает в груди, когда я тянусь к ней, мягко подхватываю под руки и поднимаю вверх, к столешнице. Она легкая как перышко. Маленькая и изящная. Хрупкая. Как мог кто-то даже подумать о том, чтобы причинить ей вред?

Я отгоняю мысли прочь. Здесь им не место. Не сегодня.

Сначала Эмми серьезна, ищет взглядом свою маму. И когда находит, ее улыбка может растопить самое холодное из сердец. Думаю, пока она может видеть Иден, то чувствует себя в безопасности.

Я снова перевожу взгляд на Иден. Она танцует для дочери, покачивая головой, закрыв глаза. А распахнув их, видит, как я на нее смотрю, и сразу краснеет. Потом начинает смеяться, и рядом с собой я слышу ответное хихиканье.

Глаза Эмми светятся, когда она смотрит на свою мать. И снова мое сердце сжимается, но на этот раз от теплоты и нежности. Вызывая печаль. Не ту безнадежность и тоску, что я испытывал так долго. Просто хотелось бы, чтобы здесь могла быть моя собственная дочь, наслаждаясь таким вот завтраком. Но и этой маленькой девочке все это нужно не меньше. По крайней мере, для нее я могу быть здесь.

Глава 21

Иден

Похоже, я веду себя глупо. Но именно сейчас я чувствую себя счастливой; подобного я не испытывала долгое время. А, может, и никогда. Мои родители не были весельчаками. Работа для них всегда была важнее меня. Уделять внимание ребенку не являлось приоритетом.

Потом, когда они отправили меня к Люси, внимания было в избытке. Правда, оно сильно отличалось от того, о чем я мечтала. Когда появилась Эмми, я поклялась, что ее детство будет совсем другим. Она получит всю мою любовь и внимание, у нее не будет повода сомневаться, что она для меня драгоценна. Мы станем смеяться, делать глупости и наслаждаться каждым днем. И тысячи прекрасных воспоминаний о детстве смогут затмить кошмары. Сегодняшний день добавится к тем, хорошим, воспоминаниям. Со времен Райана она не позволяла мужчине себя коснуться, даже случайно. Даже врачам.

До настоящего момента.

До Коула.

Кажется, она в нем что-то чувствует. Сломленность? Доброту? Печаль? Безопасность? Не знаю. Но уже два года ни с кем она не вела себя так непринужденно.

Сегодня Эмми счастлива. Ее улыбка ласкает мою душу как песня, играющая позади, ласкает слух. И Коул… наблюдать, как он ведет себя с Эмми, следить за выражением лица, когда он на нее смотрит… этот день не мог быть более идеальным. И он только начался.

Начался с разговора о худшем периоде моей жизни. Может быть, он закончится смехом.

― Давай, Эмми. Танцуй, как на сиденье в машине, ― приглашаю я дочь. Поднимаю руки и хлопаю в ладоши в такт музыке; я часто видела, как она так делает.

Эмми качает головой, ее взгляд быстро перебегает ко мне, потом к Коулу, и снова возвращается ко мне.

Коул это замечает.

― Что-то вроде этого? ― спрашивает он, дергая бедрами и плечами.

И пусть он всего лишь дурачится из-за Эмми, я вижу, что у него есть ритм. И почему-то это сильно на меня действует. Вызывая мысли о ритмичности других движений; мысли, которых не должно быть в голове, когда рядом моя дочь. И еще я чувствую тепло и счастье. И… надежду.

Улыбаясь Коулу, Эмми поднимает ладошки, всего чуть-чуть, и хлопает ими в такт.

― Давай, Эмми! Давай, Эмми! ― восклицает Коул, когда она начинает покачивать плечами. Ее лицо светится, будто от фейерверка в честь Четвертого июля.⁵ Я никогда не видела ничего более чудесного. Даже на фоне великолепного мужчины рядом с ней, то, что она делает этот маленький шаг вперед, захватывающе прекрасно.

Я руковожу процессом готовки из гостиной, наблюдая, как Коул достает миску и вилку, берет из холодильника яйца, масло и молоко, вытаскивает корицу из шкафа и сковороду из-под плиты.

Он движется так, словно ему комфортно на кухне. Полагаю, что так и должно быть. Он ведь холостяк. Готовить или голодать.

― Думаешь, я смогу разбить это яйцо одной рукой? ― спрашивает он Эмми.

Широко открытыми глазами она наблюдает, как он проделывает именно это. Она впечатлена, что только усиливается, когда Коул, танцуя, движется к мусорному ведру, чтобы выбросить пустую скорлупу. Эмми ловит каждое его движение, в уголках ее губ все время играет улыбка. Полагаю, она, как и я, считает его невероятным.

Пока Эмми взбивает смесь из молока и яиц, Коул поворачивается ко мне. Когда его взгляд снова притягивает мой, я перестаю дышать. Он всегда до невозможности красив, но, когда он такой, как сейчас ― расслабленный и игривый, заботится о моей дочери ― ловлю себя на мысли, что на всей планете не найдется более привлекательного мужчины. Его просто нет.

― Пойдем, мамочка, ― приглашает Коул, протягивая мне руку. ― Помоги нам сделать танцующие французские тосты.⁶

Так я и делаю. И это лучшие французские тосты в моей жизни.

⌘⌘⌘⌘

Мы решили слепить снеговика в маленьком дворе Коула. Эмми не приходится долго убеждать, что так лучше, особенно когда Коул сообщает, что у него в доме есть морковка. Ведь снеговик будет несчастным, если ему не приделать нос. После этого она практически тащит меня всю дорогу к его дому. Снеговик не должен быть безносым и несчастным!