Полный карт-бланш! (СИ)

— Лука, у меня кое-какие проблемы, связаны с крестным, все мысли заняты им, — он меня слушал и понимал, — поэтому не сердись и не пугайся, если вдруг начну рычать и посылать, лучше вообще не подходи, — показал на Терри и Майкла, — они помогут, а еще Драко и Луна, они не откажут. Я всех предупредил, меня этот месяц не трогать. Не то потечет кровь, будут ломаться носы, проклятия чесотки и поноса так же прилагаются.

— Гарри, я понимаю, — говорит Лука, — крестный важен, он же родной и близкий? — я кивнул, — когда его освободят, то ты будешь жить с ним, он твой магический отец, — еще раз сказав, — я понимаю твои переживания, и не буду нарываться на твою злость, — был ему за это благодарен.

На этом разговор закончился, и продолжились дни ожидания судебного заседания. Но не все поняли, что со мной в эти дни лучше не связываться. Золотое трио отличилось, меня нашли в библиотеке, делал уроки один, чтобы рядом не было раздражающих факторов в виде постороннего дыхания, дополнительно перелистывающихся страниц книг и скрипа пера, для меня сейчас любой посторонний звук, как красная кнопка для Ядерной атаки. Эту кнопку нажали гриффиндорцы, пришли в библиотеку, увидели меня одного, читающего и пишущего эссе, и начались лекции о вреде одиночества, что нужно больше времени проводить с друзьями, говорили, что истинные друзья не должны отстраняться, снова протягивали мне руки для дружбы. На что им было сказано:

— До трех считаю, не отвалите, побежите в лазарет, — не поняли, переглянулись, думали я выделываюсь, — раз, — начал считать, как и обещал, но они встали в позу. Рон и Невил по бокам, кладя руки на мои плечи, а Грейнджер руки в боки, — два-а-а, — уже протяжней, но никакой реакции, — а я предупреждал, — сказал этим трем гриффиндуркам, — три, — палочка в руке и общее, накрывающее всех разом проклятие поноса, резко хватаясь за животы, кривясь от боли и конфуза, в лазарет бегут гриффиндурки и пытаются не расплескать то, что накопилось и резко захотело вырваться.

Больше меня никто не трогал. Видели реакцию, боялись повторения на собственной шкуре. И вот, время прошло, день заседания выпал на субботу, уроков нет. Мистер Малфой и крестная пришли за мной камином. Я ждал их в кабинете профессора Снейпа. В простой магловской одежде, черных брюках, белой рубашке, ботинках, волосы как-то крестная в норму привела, шел к залу суда, за дверьми которого решалась судьба важного для меня человека. Я сидел на скамейке рядом с дверью, около меня Нарцисса и Драко. Люциус в зале, в моих руках даль-зеркало, для того, чтобы я слышал, что происходит. Но я ничего кроме гула голосов и отдельных фраз не слышал.

— … я не делал того, в чем меня обвиняют, — отчетливо слышал голос крестного.

— … вы утверждаете, что не служите темному лорду? — вопрос одного из судей.

— … доказательства! — требовал еще голос.

— А отсутствие метки не показатель? — ругался Сириус, — у всех его приспешников метка на руке, — по ходу рукава закатывал, — а у меня нет. Так с чего вы взяли… — дальше прошло много времени, кажется, Сириус смог доказать свою непричастность к Пожирателям, перешли непосредственно к предательству Поттеров и смерти Питера Петигрю, — смешно! — рассмеялся, его призвали к уважению, спросив:

— Что вас насмешило, мистер Блэк? — голос министра, если не путаю. Нарцисса подтвердила, сказала, что это он.

— Петигрю жив, — все еще смеялся крестный, вызывая новую волну паники, на защиту встал адвокат, предоставив доказательства, — спасибо, мистер Ройман, — поблагодарил Сириус. И началось разоблачение настоящего Пожирателя и привлечение его к суду. Камень с души постепенно спадал. Но слово взял директор. Взял в свидетели Люпина, тот говорил о странном поведении в школе, постоянных отлучках, намекая на службу лорду. Предложил проверить крестного зельем правды. Я не слышал, что он говорит в ответ, не мог. Кровь леденела, сердце стучало в ушах, понимал, директор может сделать что угодно, лишь бы Сириус и дальше сидел в тюрьме.

— Гарри, — шептала мне крестная, — давай отвлечемся. Есть предложение. Патронус, — на нее мы смотрели с Драко, как на ненормальную, — у тебя сейчас есть мечта, та, которая занимает душу и сердце, — я подумал, что так и есть. Мечта, чтобы Сириуса оправдали и я переехал жить к нему, мечта порушить планы директора и увидеть, как бородатый дед и его ручной пес крякнут и сядут в лужу, будут выглядеть как полные идиоты, вот какая у меня мечта, о ней я думаю весь этот месяц, ей я живу, — вот, а теперь слова и движение.

— Экспекто Патронум! — шепот, движение рукой и из палочки вырвалась сова, как моя Хедвиг, только прозрачно-голубая, летала рядом, а потом растворилась, — обалдеть! — выдал.

— Поттер, ты — гений! — воскликнул Драко, — Телесный Патронус в тринадцать, с первого раза! Ты — нечто! — а я предложил ему повторить, — у меня нет такой мечты, — поник друг.

— Когда найдешь, то призови, не колеблясь, — тот кивнул, а Нарцисса шепнула, что готовятся огласить решение суда. Мы с другом держали зеркало, вслушивались в каждый голос, ждали момента истины и вот: