Полный котелок патронов

Я не столько даже видел, сколько чувствовал, что Костя готовится одной рукой сорвать с пояса гранату, другой — выхватить пистолет из кобуры.

— Константин, не надо дергаться, — очень тихо сказал я. — Сколько их на самом деле — мы не знаем.

Агрессивные незнакомцы медленно двинулись к нам (продолжая держать нас на прицеле, разумеется), и я смог рассмотреть их получше.

«Определенно бандиты, — заключил я. — Но вооружены по высшему разряду. На кого-то охотятся. Или на что-то».

Блондин в потертом камуфле и высоких, почти до колена, американских шнурованных ботинках был в этой группе, конечно же, предводителем. В его руках чванился автомат АС «Вал». Лицо предводителя было неумным и отекшим, рот — гнилозубым.

— Стволы на землю, — снова потребовал предводитель. — Третий раз повторять не буду. Меня зовут Коча.

«Коча! Словно бы это что-то объясняет!» — подумал я.

Никогда ни о каком Коче мне слыхать не приходилось. И слава Богу, ага?

Медленно, плавно Борхес обернулся к нам с Константином и посмотрел на нас побудительно.

— Я бы послушался, ребята, — сказал он. — Лично я зарубаться с ними не готов.

С этими словами Борхес сбросил на землю свой автомат.

— Да и я не готов, — пробормотал я. — Стрельба из автоматического оружия — развлечение, которого меньше всего хочется в шесть утра по московскому времени.

— Ну даже и не знаю, — пожал плечами Тополь. — Двух я бы завалил влегкую.

— Константин, не дури. — Я вновь вполголоса воззвал к его благоразумию.

Пока Костя аккуратно укладывал свою FN 2012 на траву рядом с тропой, я рассматривал спутников самовлюбленного Кочи.

Слева от своего, скажем так, лидера стоял конопатый, с безвольным подбородком коротышка, сжимающий в граблях высокотемпный автомат Никонова образца 1994 года, он же АН-94 «Абакан».

Мне всегда нравилась такая вот машинка — пока мой «калаш» выпускал пулю, «Абакан» выпускал две. Даже Костина штурмовая винтовка FN 2012 не поспевала за ним. И лишь врожденная лень вкупе с врожденной скупостью каждый раз отвращали меня от того, чтобы наконец купить «Абакан» и успокоиться.

Впоследствии конопатый владелец «Абакана» представился как Джу-Джу.

В двух метрах от Джу-Джу стоял Жаба, бывший вольный сталкер. Этого нерукоподатного подлеца я немного знал. Точнее сказать, краем глаза видал в сталкерских барах и кое-что о нем слыхал. В связи с Жабой припоминались мне какие-то мутные истории со жмурами и неотданными долгами…

Жаба был вооружен РПД — ручным пулеметом Дегтярева образца 1944 года.

«Хренасе, — подумал я. — РПД! Что за странная манера, собираясь за хабаром, вооружаться как на войну? Тем более как на Вторую мировую войну?»

В самом деле, РПД был оружием древним, как дерьмо птеродактиля. Громоздким, как оглобля. И дальнобойным, как стратегическая ракета «Тополь-2».

Про «Тополь-2» шучу, конечно.

(Впрочем, как показали дальнейшие события, Жаба со своим «Дегтяревым» пришелся очень даже к месту.)

Ну а четвертый бандит был скорее смешным, чем грозным или гнусным — позади всех перетаптывался совсем молодой, лет семнадцати, боец в черном комбинезоне наподобие костюмов ниндзя из восточноазиатских боевиков.

В целях оказания психологического давления на нас он сжимал в руках обрез некоего помпового ружья (их на рынок по десять моделей в год новых выбрасывают, так что помнить и узнавать все ну никак невозможно).

Но помповое ружье было явно не самым главным его оружием, потому что за спиной у «ниндзя» висел… арбалет!

«Сектант какой-то, что ли? Или с ролевки сбежал по „Властелину колец“? Умора, вообще…»

Впрочем, чуть присмотревшись к арбалету, я был вынужден признать, что конкретно этот образец, судя по ряду косвенных признаков, исключительно недешев и, вероятно, имеет завидную мощность.

Молодой арбалетчик представиться не удосужился. Поэтому и будет он Ниндзя до самого конца моего повествования.

Тем временем Борхес взял на себя функции главного переговорщика и попытался наладить коммуникацию. Без огонька, впрочем:

— Ну это… вы хоть скажите, в чем проблема?

«В чем проблема… Проблема в том, что кто-то думает, будто в наших контейнерах полно ценных артефактов, а в наших бумажниках — полно ценных бумажек. А за наши стволы можно выручить неплохие бабки, если толкнуть их с умом», — промолчал я.

Но я, как ни странно, ошибся.

— Ты стреляешь нормально, братка? — поинтересовался Коча, опуская автомат (вот уж чего я от него не ожидал!) и почесывая небритую скулу.

— Пока никто не жаловался, — буркнул наш проводник.

— А в рукопашной как? — не отставал Коча.

— В рукопашной не особо. Я считаю, если стреляешь нормально, это лишнее, — пояснил Борхес невозмутимым тоном.

Коча криво улыбнулся — ответ Борхеса, похоже, ему понравился — и, оставив нашего проводника за спиной, направился ко мне.

— А ты, братка, что?

— Я вижу третьим глазом аномалии, — соврал я, не краснея.

— Серьезно, что ли?

— Серьезно. Но только не все и не всегда, — без тени улыбки уточнил я.

— Ну а ты чем похвастаешься? — этот вопрос был адресован к Тополю (который, если судить по каменному выражению его и так не то чтобы мимически богатого лица, по-прежнему спал на ходу).