Полный курс русской истории Николая Карамзина в одной книге

Окружив стан свой окопами, Владимир хотел взять Киев не храбрым приступом, но злодейским коварством. Зная великую доверенность Ярополкову к одному Воеводе, именем Блуду, он вошел с ним в тайные переговоры. «Желаю твоей помощи, – велел сказать ему Владимир: – ты будешь мне вторым отцем, когда не станет Ярополка. Он сам начал братоубийства: я вооружился для спасения жизни своей».

Гнусный любимец не усомнился предать Государя и благодетеля; советовал Владимиру обступить город, а Ярополку удаляться от битвы. Страшася верности добрых Киевлян, он уверил Князя, будто они хотят изменить ему и тайно зовут Владимира. Слабый Ярополк, думая спастись от мнимого заговора, ушел в Родню: сей город стоял на том месте, где Рось впадает в Днепр.

Киевляне, оставленные Государем, должны были покориться Владимиру, который спешил осадить брата в последнем его убежище. Ярополк с ужасом видел многочисленных врагов за стенами, а в крепости изнеможение воинов своих от голода, коего память долго хранилась в древней пословице: беда аки в Родне. Изменник Блуд склонял сего Князя к миру, представляя невозможность отразить неприятеля, и горестный Ярополк ответствовал наконец: «Да будет по твоему совету! Возьму, что уступит мне брат».

Тогда злодей уведомил Владимира, что желание его исполнится и что Ярополк отдается ему в руки. Если во все времена, варварские и просвещенные, Государи бывали жертвою изменников: то во все же времена имели они верных добрых слуг, усердных к ним в самой крайности бедствия. Из числа сих был у Ярополка некто прозванием Варяжко (да сохранит История память его!), который говорил ему: «Не ходи, Государь, к брату: ты погибнешь. Оставь Россию на время и собери войско в земле Печенегов».

Но Ярополк слушал только изверга Блуда и с ним отправился в Киев, где Владимир ожидал его в теремном дворце Святослава. Предатель ввел легковерного Государя своего в жилище брата, как в вертеп разбойников, и запер дверь, чтобы дружина Княжеская не могла войти за ними: там два наемника, племени Варяжского, пронзили мечами грудь Ярополкову…

Верный слуга, который предсказал гибель сему несчастному, ушел к Печенегам, и Владимир едва мог возвратить его в отечество, дав клятву не мстить ему за любовь к Ярополку».

Из этого летописного сообщения историк делает такой вывод: Ярополк имел доброе сердце и был незлобив, «но Государь, который действует единственно по внушению любимцев, не умея ни защитить своего трона, ни умереть Героем, достоин сожаления, а не власти».

Великий князь Владимир, названный в крещении Василием

980—1014

Владимир, добившийся власти, был совершенно другим. «Владимир, – поясняет историк, – с помощью злодеяния и храбрых Варягов овладел Государством; но скоро доказал, что он родился быть Государем великим». Среди его качеств были хитрость, мстительность, властолюбие и удивительная целеустремленность. Добившись власти, он сразу же избавился от тех, кто мог помешать насладиться этой властью, – то есть варягов. Карамзин не упоминает этого, но новый правитель был еще и скуп: получив желаемое, он не спешил расплатиться с заморской дружиной, переложив в конце концов расплату на новгородцев, а самих варягов, которых боялся, отправил на службу в Византию. Причем одновременно послал уведомление тамошнему императору держать их подальше от столицы и рассредоточить, чтобы они не сбились в шайку, потому что варяги могут быть опасны. Так он наградил этих воинов за утверждение на столе.

Затем, решив «варяжский вопрос», он стал искать идею, которая может объединить его многонациональное владение. Сначала он решил ввести модифицированный вариант язычества. Известно, что новым элементом здесь стало человеческое жертвоприношение. Летопись приводит чудовищные подробности. Карамзин же только упоминает, что нового идола с серебряной бородой, Перуна, князь велел поставить близ теремного двора, ему-то и приносились кровавые жертвы. Такого же идола по его приказу на берегу Волхова поставил Добрыня.

Но что-то в этом новом механизме устрашения и объединения не сработало. И киевляне, и новгородцы давно забыли, что такое человеческая жертва. Появилось недовольство. Пока Владимир бывал в походах (а он успел много повоевать: добыл Киеву червенские города на юго-западе, захватил ятвягов в Литве, усмирил вятичей, взял Ливонию, обложил данью Курляндию), все было тихо, но, вернувшись на родину, он захотел отметить победы хорошей человеческой жертвой. Жертвы при Владимире избирались жребием. На этот раз он пал на христианскую варяжскую семью. Отца и сына, которые не желали расставаться и добровольно отдать душу ради идола, толпа убила на месте. Эти двое русских киевских мучеников вошли в святцы под именами Федора и Иоанна.

Жертва не удалась. Владимир, который был от природы очень осмотрителен, понял, что подобные мероприятия могут привести к недовольству. А этого он опасался. Поэтому взамен Перуну он стал искать более достойную религию.