Полный вперед

Это был мой план прохождения тайфуна, который я сам придумал. Ни в мореходке, ни в компании такие вещи нам никто никогда делать не советовал. И я знаю почему. Но, в то же время, никто и не запрещал.

Старпом тревожно вздохнул. По его виду было понятно, что он обдумывает то, что я сейчас ему сказал, и экспериментировать с остойчивостью боится. В конце концов, он нашел мою авантюру безопасной, и ему самому стало интересно, что из этого получится.

Чтобы как-то его успокоить, я пообещал, что если проходя через тайфун судно хоть раз накренится до двадцати градусов, то мы сразу примем балласт, улучшим остойчивость и уйдем на безопасное расстояние от центра тайфуна. Эта идея ему особенно понравилась. Цифру в 20 градусов я взял просто так. Моряки считают, что крен в 20 градусов – это уже много. Согласно новой диаграмме нашей остойчивости даже при крене в 57 градусов судно должно выровняться. Но после шестидесяти градусов уже нет.

За два дня до встречи с тайфуном мы отвернули на 10 градусов вправо, чтобы пройти за ним, а потом объехать Талас с востока в двухстах милях от центра. Талас уже шел на северо-запад со скоростью 15 узлов. У нас даже было преимущество в скорости.

Экипаж предупрежден о том, что завтра мы заедем в тайфун. Все знали, что это значит. Стюарт менял в столовой скатерти на нескользящие резиновые маты. Повар на камбузе устанавливал ограждение вокруг своих электрических нагревательных плит. Все стулья крепились к полу. В каютах всё убиралось со столов и закрывалось в выдвижных ящиках. На палубе задраивались все двери и вентиляция.

К вечеру появилась встречная зыбь, которая всегда расходится от центра тайфуна на тысячи миль. Даже на радаре были видны правильные ряды встречных волн.

На следующее утро появились низкие серые тучи, ветер задул в левый борт, и стрелка барометра поползла вниз. К этому времени мы уже откачали лишний балласт. Судно уверенно шло в тайфун полным ходом, медленно качаясь на волнах. Ветер усиливался, высота волн увеличивалась. Но всё происходило именно так, как мы планировали.

Вот скорость ветра уже около тридцати узлов, и он постепенно заходит нам в корму. Из-за этого его сила не ощущается. Попутная волна в пять-шесть метров нам тоже особого дискомфорта не доставляет. Давление, как и положено, падает. Я регулярно проверяю период качки. Он в норме. Нас кренит до десяти градусов. Но на попутной волне это совершенно нормально. Мы подходим всё ближе и ближе к центру тайфуна.

За четыре дня до Токио тайфун уже повернул на север, и мы шли с ним почти в одном направлении. Прогнозы исправно приходили, ветер дул нам в корму, и мы неслись к Токио полным ходом. Нос раскачивался вверх и вниз, но ударов об волны я не чувствовал. Мы были в двухстах милях от центра Таласа. Судно кренилось уже до пятнадцати градусов. Стрелка барографа дернулась вверх первый раз за последнюю неделю. Значит, мы только что обогнали тайфун и начали удаляться от центра. После этого момента ветер должен постепенно стихать и погода улучшаться. Я взял фотоаппарат, УКВ и предупредил вахтенного о том, что я ушел на палубу и чтобы он за меня не волновался.

Честно говоря, снизу картина гораздо страшней, чем с мостика. С главной палубы волны кажутся просто огромными. Они бьются о борт, уходят назад, сталкиваются со следующими, надвигающимися волнами и взлетают вверх огромными фонтанами. Ветер со страшным воем срывает их верхушки и разносит по океану. Дождь и брызги повсюду. Действительно, волны были, как в прогнозе, около семи метров. Высоту волны я меряю контейнерами, как в мультфильме про 38 попугаев. Высоту контейнера я знаю. А контейнеры на судне повсюду.

Понаблюдав за всем этим из безопасного места, я подошел к борту и сделал с десяток фотографий. Хорошо, что фотоаппарат подводный. А то было бы как на первом курсе с магнитофоном на подоконнике, когда волна ударила в открытый иллюминатор.