Пологий склон

Томо приходилось обуздывать свои порывы, усмирять желания. А что ей еще оставалось? Самого господина Сиракаву все устраивало. Перемены ему были ни к чему. Он успешно справлялся со своими служебными обязанностями, и его общественно-политическое положение казалось незыблемым. Окончательный разрыв с женой рано или поздно создал бы для него массу проблем, он бы совершил ряд ошибок и промахов, которые могли бы негативно сказаться на его дальнейшей карьере. Томо отлично понимала: у Сиракавы слишком много врагов и недоброжелателей, которые моментально воспользуются любой его оплошностью. Она знала своего мужа, часто предугадывала его поведение. А теперь могла критически, трезво оценивать супруга. Она перестала быть безгласной, покорной женой, которая безропотно повинуется своему господину, свято веруя в его правоту, силу, авторитет. Постепенно у нее выработалась способность смотреть на Сиракаву холодными, бесстрастными глазами и видеть в нем просто человека.

Лишенная в юности возможности получить хотя бы какое-нибудь образование, Томо, несведущая, неопытная, долгие годы блуждала по жизни, ощупью пробираясь по темным лабиринтам людских взаимоотношений. Науку постижения человеческих характеров она осваивала постепенно, совершая множество ошибок. Понять другого не каждому дано. Прислушиваться к себе Томо тоже научилась не сразу. Вечно подавляла свои желания, не позволяла себе подчиниться зову инстинктов, импульсов и естественных потребностей.

Она жила в плену нравственных норм, принципов и ограничений, зародившихся еще на заре феодальной эпохи. И лишь слепое повиновение, жертвенность и душевное целомудрие позволили ей столько лет верой и правдой служить интересам семьи, покорно и самозабвенно подчиняться всем прихотям мужа. Но постепенно сомнение и безверие вкрались в ее душу, священные идолы, которым она так фанатично служила, рассыпались в прах.

Каждый день госпожа Сиракава встречалась и как ни в чем не бывало разговаривала с той, которая одним своим присутствием незримо расшатывала и разрушала основы дома, отнимала у Томо ее законные права супруги и хозяйки. Какая вопиющая несправедливость! Разве могла она, Томо, продолжать любить мужчину, который сквозь призму своего тщеславия, вседозволенности и моральной ущербности не разглядел страстную, жертвенную, всепрощающую любовь верной и преданной женщины?

Нет, она больше не любила этого человека. Семейная жизнь превратилась в отвратительную пародию. Томо очутилась одна в пустом, безжизненном пространстве. Ей казалось, что ее бессовестно ограбили, безжалостно отняли мужа, нагло оттолкнули от очага, огонь в котором она должна была поддерживать. Томо знала: если она оступится, упадет, то уже никогда не сможет подняться.

Подаренное мужем трехслойное кимоно с фамильными гербами, подобострастная лесть окружающих уже не могли обмануть ее. Возможно, она предпочла бы закрыть на все глаза и снова стать той, прежней Томо, которая наивно верила в любовь Сиракавы и не страшилась его бесчисленных измен. Но, увы, это было нереально.

Томо находилась во власти силы, которая подхватила ее бурным потоком и понесла в неизведанную даль. Оставалось только беспомощно оглядываться назад и оплакивать то, что ушло навсегда.

Но вместо этого она решила еще энергичнее взяться за домашние дела. Спуску никому не давала, порядок везде стоял образцовый. Госпожа Сиракава не намерена была уходить в тень лишь потому, что у хозяина появилась новая возлюбленная.

По мере того как Сугэ наливалась зрелой красотой, менялась и Томо. Она наполнялась властной, деспотичной силой. Это чувствовали все без исключения. Слуги и горничные, давно знавшие хозяйку, в немом изумлении склоняли головы, стоило им заметить в глубине комнаты темную, застывшую фигуру госпожи. Что-то необъяснимое, отталкивающее, грозное исходило теперь от нее.

Как-то раз пришло письмо от матери. Томо пыталась скрыть от родных свои семейные проблемы, но один из дальних родственников случайно узнал от сотрудников канцелярии пикантные подробности из жизни господина Сиракавы. Сплетни и слухи дошли до далекого Кюсю.

Мать догадывалась, как тяжело приходится ее дочери. Мыслимое ли дело – жить под одной крышей с наложницей собственного мужа?!

Никто в их семье не добивался такого высокого положения в обществе, как господин Сиракава, писала она. Томо повезло, очень повезло, она должна благодарить богов за свою судьбу. Не секрет, что богатые и могущественные мужчины берут себе наложниц. Да-да, такое случается… Отверженная жена не должна забывать о себе и проводить дни в слезах отчаяния. Ей необходимо следить за собой, ухаживать за лицом и телом, чтобы окончательно не потерять любовь супруга… Конечно, такое поведение не украшает главу семейства, отца двоих детей. Все это весьма неблагоразумно и неосмотрительно. Но Томо не должна терять самообладание и позволять яду ревности отравлять тело, душу и разум.

Написанное в спешке, корявым почерком, с массой ошибок и клякс, письмо свидетельствовало о горе и тревоге матери.