Пологий склон

Если же Митимаса, бесцельно блуждая по дому, натыкался на отца, тот мгновенно напрягался и долго не спускал с сына тяжелого немигающего взгляда. В глазах Сиракавы разгорался огонь отвращения и ненависти при виде этого неуклюжего уродливого существа. Какое безобразное лицо с выпуклым лбом, огромным кривым носом! Да это и не лицо вовсе, а потешная маска, одна из тех, что в старину надевали на себя придворные шуты и танцовщики!

Томо всегда пристально следила за мужем, чтобы уловить малейшие перемены в его настроении. Она нервничала, места себе не находила всякий раз, когда Митимаса оказывался в опасной близости от отца, – боялась, что сын скажет или сделает какую-нибудь глупость и окончательно выведет Сиракаву из себя.

Если бы Митимаса был нормальным и отец невзлюбил его по каким-то труднообъяснимым причинам, Томо, естественно, встала бы на сторону сына и отдала бы ему всю свою любовь. Но манеры, поведение Митимасы, его бессвязный лепет вызывали даже у матери боль и омерзение. Томо ни в чем не винила мужа, она сама испытывала к сыну точно такое же отвращение и ничего не могла с этим поделать. Ей приходилось постоянно напоминать себе, что Митимаса – ее плоть и кровь.

Это жалкое существо, казалось, любило только себя. Его сердце не знало трепета нежной привязанности, преданности. Умственная и душевная неполноценность обрекла его на полнейшую изоляцию, люди отворачивались от него, как от прокаженного. Всеми отверженный, никем не любимый, он неприкаянно блуждал по жизни.

Томо понимала, что так не должно быть, но ничего не могла изменить. Почему в семье родился такой ребенок? Почему он стал таким? Неужели это кара за то, что родители в детстве бросили его, отдали на воспитание в чужой дом?

У всех родственников и знакомых росли дети; сыновья взрослели и становились мужчинами. Не все обладали выдающимися способностями, но каждый из них был хорошим, порядочным человеком. «За что судьба дала мне такого сына?» – спрашивала себя Томо. Пытаясь найти ответ, она без устали копалась в своем прошлом, терзалась сомнениями, страшными предположениями.

Да, она отдала малыша на воспитание дяде и тете, да, он много лет прожил вдали от родной матери, в глухой деревне. Но разве материнскую заботу можно считать преступлением? Томо хотела добра своему ребенку, стремилась оградить малыша от невзгод и мытарств неустроенной кочевой жизни. О боги, почему же он вырос таким чудовищем?!

Томо никогда не жаловалась детям на отца, никогда не раскрывала его тайн, дабы его пример не оказал дурного воздействия на неокрепшие души.

В конце концов, Томо пришла к печальному выводу: инфантилизм Митимасы, его замедленное развитие связаны с тем, что это она не смогла выносить и родить здорового младенца. В свои пятнадцать лет Томо ни физически, ни эмоционально не была готова к материнству. Она зачала ребенка, не успев стать зрелой женщиной, и малыш родился с замутненным сознанием, психические отклонения и душевная ущербность не позволили ему вырасти нормальным человеком.

Какая несчастная доля выпала этому существу! Казалось бы, родители должны были окружить свое дитя особым вниманием и заботой. Но даже родная мать не могла подарить сыну нежность и теплоту. Он шел по жизни одиноко и сиротливо, точно ребенок, заблудившийся в лесу. Его умственное развитие словно остановилось на уровне пятилетнего возраста. Какое жуткое, кошмарное явление: ум ребенка заключен в теле взрослого мужчины!

Митимаса служил для Томо вечным источником страданий. Но она была не в силах что-либо изменить. Любое физическое и психическое уродство, умственная неполноценность всегда вызывали в ней брезгливость.

Годы шли, и Томо придумала, как помочь сыну. Она решила подыскать ему жену, чтобы он мог вести более или менее нормальный образ жизни, обзавестись детьми. Путем всевозможных ухищрений ей удалось заразить этой идеей мужа. И вскоре у Митимасы появилась первая жена.

К слабоумному детине в доме стали относиться намного лучше. Во имя соблюдения внешних приличий за ним ухаживали как за молодым господином.

Всех подробностей кормилица не знала, но ходили разные слухи, да и Сэки, и другие служанки не умели держать язык за зубами. Сначала Маки испытывала гнев и презрение к господам Сиракава, которые пренебрегали своими родительскими обязанностями. Но позже даже она изменила свое мнение. Ее перестало удивлять то, что отец и мать сторонятся родного сына.

Кормилица уже освоилась в этом доме и могла по достоинству оценить каждого его обитателя.

Аристократизм Юкитомо, предельная честность Томо, своенравие и отстраненность Сугэ и Юми – все это находило понимание у Маки. Но с Митимасой дело обстояло иначе. Чем лучше она его узнавала, тем отчетливее понимала, насколько бы всем легче дышалось, если бы этот человек жил отдельно.