Пологий склон

Сугэ, стиснув зубы, дрожала от нахлынувших чувств и мыслей. Облеченные в слова, они бы смели плотину сдержанности и вырвались наружу мутным потоком жалоб, стенаний и проклятий, диких, отвратительных даже ей самой. Любые объяснения бесполезны. Юми все равно не поймет. Сугэ знала, что все давным-давно предопределено, от судьбы не уйти.

Почему много лет назад родители не захотели продать ее в школу гейш, а вместо этого отдали за огромные деньги господину Сиракаве? Если бы она стала гейшей, то едва ли избежала бы столкновений с жестокой реальностью. Но она, без всякого сомнения, была бы более стойким и жизнеспособным существом. Содержанка? Пусть! Она могла бы тогда радоваться солнцу, любоваться синим небом. Она могла бы громко смеяться, злиться и даже плакать…

Ее, девчонку из простой семьи, обласкал, облагодетельствовал мужчина, по возрасту годившийся ей в отцы. Он хорошо знал и понимал женщин, имел к ним правильный подход. Из невинного ребенка он выпестовал роскошную женщину. В его опытных руках она не только расцвела зрелой трепетной красотой, но и стала податливой, мягкой как воск. Властный, неумолимый и строгий хозяин научил Сугэ быть послушной его воле. Все эти годы она безропотно играла ту роль, которую он ей навязал. И во что она превратилась? Во что-то совершенно незначительное, слабое, беспомощное…

По всей видимости, Томо не привлекала Юкитомо как женщина. Он не испытывал к ней ни любви, ни вожделения. Супругов не связывали ни нежная привязанность, ни духовная близость. Несмотря на все это, железная хватка Томо, терпение и несгибаемая сила воли позволили ей сохранить и укрепить свой статус хозяйки дома. Вся жизнь ее была подчинена служению мужу, семье. Она не знала ни минуты отдыха от насущных забот и хлопот. Внешне спокойная, Томо, как часовой на посту, была всегда готова ринуться в бой и отстаивать завоеванные позиции. Состояние духа, настроение ума позволили ей выжить и сохранить себя. Как бы жестоко Томо ни страдала от произвола мужа, от его оскорблений и надругательств, от духовного и физического одиночества, она все сносила стойко, стиснув зубы и сжав кулаки.

Томо знала, что любая ее фраза, адресованная пассиям господина Сиракавы, будет немедленно донесена до ушей хозяина. Стараясь избегать конфликтов, она не вступала в пререкания с Сугэ и Юми, не вмешивалась в их дела. Но именно это мрачное молчание госпожи, ее настороженная бдительность и неусыпное внимание к повседневным мелочам давили на Сугэ, опутывали тайными, незримыми, но очень прочными узами.

Скрытая тирания хозяйки влияла на жизнь всех домочадцев, но Сиракава был доволен результатами и не пытался что-либо изменить.

Порой Сугэ размышляла о том, как сложилась бы ее судьба, если бы хозяйка куда-нибудь исчезла. Но она прекрасно понимала, что никогда не заставит Юкитомо избавиться от жены. Да, в сексуальном плане Томо больше не интересовала хозяина, но она оставалась для него бесценной и незаменимой помощницей, занималась всеми делами семьи, дома, самого Юкитомо. Его доверие к ней было безграничным и незыблемым. Более надежного и преданного руководителя и надзирателя он и представить себе не мог.

Если бы Сиракава, поддавшись на уговоры наложницы, вздумал расстаться с женой, Сугэ не справилась бы с хозяйскими обязанностями. Да и к чему изводить себя напрасными желаниями, думала она. Намного проще и спокойнее оставить все как есть и смиренно влачить свое существование в нарядной темнице под неусыпным надзором госпожи Сиракавы.

Вот если бы госпожу внезапно настигла смерть… Да, тогда все сложилось бы по-другому. О, вот бы случилось что-нибудь неожиданное и непредвиденное! Она, Сугэ, воспрянула бы духом, вздохнула полной грудью, как если бы мрачная, гнетущая тьма, сгустившаяся над ее головой, развеялась в мгновение ока.

Чудовищные мысли уже не раз ядовитой паутиной обволакивали душу Сугэ, но чувство вины и страха заглушало голос мстительного отчаяния и злобы. Она ощущала неимоверную усталость от постоянной внутренней борьбы. Казалось, силы мрака овладели всем ее существом.

Загнанная в тупик, Сугэ понимала: сложись ее судьба иначе, она не изведала бы ужаса одержимости злым духом. Где-то глубоко-глубоко в недрах ее естества пробудилась к жизни та часть ее натуры, которая до сих пор ничем не проявляла себя ни в словах, ни в деяниях. Тихая, слабая, безвольная, наполненная скорбью и болью, эта сущность лежала, темная и холодная, как выпавший ночью снег.

Юми, оказавшись в плену тех же самых жизненных обстоятельств, сумела сохранить душевную чистоту. Осознание этого вызывало в Сугэ еще большую досаду, зависть, ненависть.

Юми, прекрасная в своей безмятежности, вот-вот вольной птичкой упорхнет из золоченой клетки и взмоет в небеса. А она, Сугэ, так и останется в адской трясине…

Сугэ безумно завидовала подруге, но вовсе не ее браку с Ивамото. Юми удалось сделать, казалось бы, невозможное – перехитрить судьбу!

Сугэ молчала. Не было смысла что-либо объяснять.

– Не надо, не плачь, мне тоже станет грустно, – тихо сказала Юми и погладила ее по плечу.