Поломанные Константы

Алекс зарычал и бросился на Агея. Вцепившись друг в друга, они с силой дрались кулаками, в стороны разлетались брызги крови. Их начали разнимать, Байкалов-старший призывал одуматься и сына, и Алекса, но не тут-то было, Агей что есть силы разбивал кулаки о каменное лицо Алекса и оторвать их друг от друга было невозможно. Вбежали Литке и санитары. И лишь когда Ян с каким-то нечеловеческим усилием растолкал в стороны дерущихся, все словно опомнились. Га-нарник зло смерил взглядом тяжело дышащего Литке:

– Я вас не просил.

– Так вы бы убили друг друга, – ответил тот.

– Не убили бы, – Алекс, шатаясь, поднялся на ноги, из разбитого носа и губы шла кровь. – А вот вы – очень странный человек, с силой нечеловека.

– Тренированный я, – Ян выдержал долгий и пристальный взгляд Ганарника.

– Тренированный, значит, – повторил Алекс. – А ты, Агей, кусайся, пока зубки лезут, но помни! Всегда можно напороться на того в этом мире, кто прокусит сонную артерию.

Агей опять рванулся было к Алексу, но его сдержали санитары.

– Оставим, – резко сказал Алекс. – Сядь, пожалуйста! Хватит!

Неожиданно Агей сел рядом с Мариной, в отчаянии опустив голову на руки.

– О! – выкрикнул Алекс. – Какой контраст! Агей, вы явно из другого мира, а наша несравненная Марина Юзефовна хотела летать, когда ей предписано ползать.

– У Марины Юзефовны обычная для ее должности завышенная самооценка, – прошептал Агей в пол, но Алекс услышал.

– Вот-вот! – подхватил он. – Агей, вы, собственно, через два года директором станете, и по сему поводу позвольте-ка вам представить. Заметьте, я добр после вашей выходки, еще добр!

Вошла высокая, худая девушка с белыми волосами, она пробежала взглядом по присутствующим и восхищенно замерла, увидев Агея.

– Рината, – представил Алекс, – новый психолог, красивая девушка. Ринате двадцать шесть лет…

Алекс сделал паузу, его взгляд немигающим пламенем остановился на глазах Агея, Алекс внушал…

– Агей, ты полюбишь Ринату, – с расстановкой, монотонным голосом говорил Алекс, – ты любишь Ринату. Агей, ты любишь Ринату…

Байкалов-старший побледнел. Воцарилось молчание, Алекс работал и ждал реакции Агея.

– Не колдуй, Алекс, – неожиданно усмехнулся Агей. – Ты гениальный шаман, но неужели ты считаешь меня настолько плохим психоневрологом? Я знаю противоядие. Как бы тебе объяснить. У меня своеобразный иммунитет выработался против подобной нейрофизики. Ты в жизни не уговоришь меня: Рината не красива, вероятно, не умна, и я ее не полюблю. Колдун не может приказать сердцу, оно только мое. Даже я сам ему не приказываю.

– Как тебе это удалось? – обалдел Алекс.

– Профессиональный секрет, – ответил Агей.

– Я могу провести сканирование, – сообщил Алекс.

– А я кое о чем подумаю, и нейрофизическая вибрация этой мысли произведет ядерный взрыв в твоей голове. И вместо умницы Алекса получится мутант после чистки, полезший в мои мысли своими инструментами и нечаянно сам себе выжегший мозг.

Алекс встал.

– А на Шовинской ты экспериментировал?

– На Даше? – спросил Агей. – Она исключение, мой же эмоциональный фон уничтожит эту вибрацию.

– Почему? – допытывался Алекс.

– Я ее люблю. Любовь – это иммунитет, Алекс. Должен же ты знать, что такое любовь?! – почти выкрикнул Агей.

Алекс нахмурился, по его лицу видно было, что он огорчился из-за чего-то, потемнел и шумно втянул в себя воздух.

– Так-так, – забормотал Алекс. – Ни разу не солгал. Ты не любишь мутантов?

– Мне не нравится их колдовство.

– Шовинская опять исключение?

– Я ее люблю…

Алекс отвернулся к окну, всматриваясь в синие небеса. Возникла неестественная пауза, мысли Алекса были то ли далеко, то ли он сам был не здесь, но вместе с ним замерли все присутствующие.

Любовь, друг мой, как Лимонадный Джо. Все его знают, но никто его не видел, – раздалось в голове Байкалова-младшего.

Ты видел, – мысли Агея были полны убежденности.

Я монстр! – резко заявил Алекс своему визави. – Я видел такое, о чем ты не смеешь и подумать в худших темных кошмарах, – не то что любовь!

– Ну, если любовь – это кошмар, который видел даже монстр, – согласился Агей вслух, – то методом от противного – она же лучшее, самое светлое, что может быть у человека!

В семь вечера Дарью разбудил отец Георгий. Даша выпила чай, взяла Сашку за руку, и началось колдовство.

Демид находился в предобморочном состоянии, наблюдая за Еленой Байкаловой. Отец Георгий читал молитвы. Через час Елена Сергеевна из изнуренной старушки превратилась в молодую, красивую женщину тридцати пяти лет, выглядевшую даже младше своего возраста.

– Все… – Дарья опять поникла. – Сашка, иди спать. Разбудите нас в воскресенье вечером. Демид, скоро тебе предстоит начать самый главный Путь в твоей жизни, – и Даша пошла спать.

– Возрадуйся, дочь моя, – отец Георгий протянул Байкаловой крест, – ибо чудо свершилось с тобой! Демид! Это не простые слова, это Откровение! Иди, молись, сын мой, молись и благодари!