Поломанный мир (СИ)

Сегодня вечером ко мне придет мужчина. Он всегда осматривает меня, крутит в разные стороны, будто бы проверяет, насколько я цела.

А потом целует, жадно, голодно, настойчиво, его руки сжимают меня, крепко-крепко, он будто бы хочет уберечь, укрыть в своих сильных руках. Он впечатывается в мое нутро, алчно, ненасытно, а потом, излившись, затихает. Благодарно зацеловывает лицо, еле слышно шепчет, майн энгел, майн херц.

Я не знаю, как его зовут. Знаю только, что незнакомец щедр и каждый его приход дарит мне столь желанную передышку.

Но, пожалуй, обо всем по порядку. Я — Эльза из Вальдхайма, живу в нашем заброшенном отеле вместе со старой Беатой. И я непривитая.

2.

Все началось десять лет назад, осенью 2019 года. Новостная хроника привычно раздражала негативным попурри с разных концов света, и известие о китайском вирусе никто не принял всерьез.

Наоборот, правительство ломанулось устраивать вечеринки, отдельные яро толерантные политики кинулись обнимать китайцев на публику, и запустили в соц. сети хэштег #обнимикитайца. Китаю подарили миллионы масок.

А потом люди стали умирать. На свет божий выплыли данные о чудовищных медицинских циркулярах, когда, имея ограниченное число мест в отделениях интенсивной терапии, медики решали, кого оставить жить.

Выбор часто делался не в пользу чьей-то бабушки или чьего-то дедушки, которые помогали тянуть семью, воспитывали внуков, знали легенды про фей и горных духов, которые платили налоги и всю жизнь честным трудом строили государство.

Беата, когда прочла эти новости, перестала ходить к врачам, разве что, в порядке исключения, иногда навещала зубного. Оказалось, что вирус есть. Оказалось, что масок днем с огнем не сыскать, а бутылка дезинфектанта прежде малоизвестного заводика сравнялась с запредельной стоимостью шампанского в 200 евро. Оказалось, что были закуплены миллионы масок, которые так и не доставили.

Трагичное правительство с экранов повелело всем носить маски, соблюдать дистанцию, закрыло фабрики, школы, непродовольственные магазины, рестораны и отели.

Мы с Беатой решили, что не будем продавать отель. Мы приходили в монастырскую столовую, отец Алоиз наливал нам наваристого супа, по воскресеньям выдавал кренделя, и каждый раз велел молиться, восхваляя милость Всевышнего.

Мне было 17, я заканчивала четвертый класс старшей школы, и каждый раз после этих напутствий мне хотелось сказать отцу Алоизу, что ни один Господь не дает таких испытаний своим чадам. Суп вставал в горле комом, но я все равно продолжала есть.

Беата сняла похоронные деньги, всеми правдами и неправдами выбила нам лицензию на сбор лесных даров, мы собирали с ней лисички, черную и красную смородину, дикую землянику.

Я нанялась чистить коровник в ближайшей ферме, хозяин взамен давал немного денег и свежего молока. Молоко пахло травами и надеждой.

Мы не могли встречаться и с Дитрихом. В 2020 было запрещено видеться даже с близкими родственниками. Дитрих не унывал, слал мне смешные картинки в вотсап и голосовые.

Каждое воскресенье курьер приносил от него посылку: ароматные сосиски, кнедлики, колбасу из оленины, и свежайший хлеб. Дитрих знал, что я не возьму у него ни цента.

3.

Дитрих давно погиб в каменоломнях. А еще раньше он предал меня. Я делаю вид, что живу ради Беаты, а Беата говорит, что живет ради меня.

Потом, зимой 21 года пришли вакцины. Любой медик раньше бы сказал, что в пандемию прививаться нельзя, да и минимальный срок испытаний не должен быть меньше 5 лет.

Новые вакцины содержали в себе ген xNrA, и, как выяснилось впоследствии, наночип.

Тогда мы с Беатой не придали должного значения всем происходящим смертям. Медики говорили, "никакой связи". У совсем молодых и здоровых людей нередко диагностировали "внезапную лейкемию", "скрытую сердечную недостаточность, перикардиты, миокардиты", и об этом замалчивалось. Тех же служителей Гиппократа, кто рискнул открыть рот, увольняли с позором.

Помню, Беата тогда сказала, если тебе что-то дают бесплатно, то это неспроста, а если навязывают, то неспроста тем более.

Отелям разрешили открыться, и мы радовались тому, что можем снова начать работать. Нам пришлось закупать дезинфицирующие средства в промышленных масштабах, убрать столики в ресторане — выдерживать дистанцию в 1,5 метра.

Наши прежние постояльцы вернулись почти сразу же после разрешения отелям работать. Мы с радушием встречали многодетные семьи, молодые пары, пожилых людей со множеством собак.

Я каждый день убирала номера, расставляла на столиках веточки лаванды, и верила, что все прошло, и дальше нас с Беатой ждёт только светлое будущее. Мне оставалось закончить два класса старшей школы, и потом я хотела отправиться учиться отельному делу. Я мечтала, что наш маленький отель расширится, и мы станем известны за пределами страны, превратимся в сеть отелей.

По утрам ко мне приходит рыжая белка. Я делюсь с ней крошками от круассана, в те годы я поверяла ей свои надежды. А сейчас я рассказываю ей о своей тоске, не хочу расстраивать Беату. Я сказала ей, что работаю прислугой.

4.