Полонез Огинского

— От твоего дяди Самуила, — сказала бабушка. — Он привез в Бобруйск такую красавицу из Рустави, что половина города по утрам ходила к его дому смотреть, как эта красавица расчесывает на балконе свои косы.

А потом бабушка осторожно спросила:

— А ты звонила Алику?

— Звонила, — сказала я таким голосом, что бабушка, все поняв, ничего не переспросила.

ДАНИК

Я очень медленно взрослел. Хотя вытянулся к двенадцатому классу, догнал своих сверстников и даже их обогнал.

— Скоро будешь, как Майкл , — шутил папа.

Я поступил в на врача, и после первого курса меня направили по программе обмена студентами на год в Сорбонну в Париж.

— Теперь я взрослый, — сказал я папе.

— Почему ты так решил? — спросила мама.

— Потому что вы отправляете меня одного во Францию, — сказал я.

— И что ты этим хочешь нам сказать?– спросила мама.

— Что на каникулы я из Парижа поеду в Краснополье, — сказал я, — и найду Дашу.

— Может, она давно вышла замуж, — осторожно сказала мама.

— Может, — согласился я, — но я об этом должен знать.

— Если кто-то об этом знает в Краснополье?! — сказал папа. — Там, наверное, не осталось ни одного знакомого человека.

— Кто-нибудь да остался, — сказал я.

— Пусть едет, — сказала мама, — иначе он никогда не успокоится.

А мне сказала: «Но если ты ничего не узнаешь о ней, снимаешь ее портрет над кроватью и ищешь себе невесту. Договорились?»

Я согласился. Я сейчас согласился бы на всё: главное, что мне разрешили ехать в Краснополье. Я не верил вернувшимся письмам.

И в первую же свободную неделю я поехал в Беларусь. Добравшись до Могилева, я взял билет на Краснополье. И здесь же на автовокзале неожиданно встретил Саньку , Царского палача. Он очень изменился, постарел, пополнел и, как мне показалось, даже стал ниже. Первым он меня узнал. Замер, широко вытаращив глаза. А потом удивленно сказал:

— Вы же уехали в Америку?!

— Уехали, — успокоил я его. — А вот теперь приехал в гости.

— К кому? — спросил он.

— Ко всем, — сказал я.

— В Краснополье едешь? — спросил он.

— Да, — сказал я.

— На какой рейс? — поинтересовался он.

— Сейчас, — сказал я, и он обрадовался:

— Значит, на моем автобусе. Я шофером работаю на междугородних рейсах, — он еще раз внимательно посмотрел на меня и восхищенно сказал: — Глазам не верю, что это ты! Тебя не узнать — настоящий американец., по-английски шпаришь лучше нашей Марии Яковлевны?

— Шпарю, — признался я.

— А из нашего класса в Краснополье я остался один. Женился, уже имею. В общем, старею, — сказал Санька и вздохнул почему-то.

— А ты знаешь, где кто? — спросил я.

— Откуда я знаю?! — развел руками . — Знаю только, где Царь. Не поверишь, когда услышишь!

— Почему не поверю? — сказал я.

— А потому что он в Германии. Женился на еврейке из Кричева и укатил с ней в Дюссельдорф, — Санька вдруг стукнул себя по лбу и сказал: — тараторю с тобой полчаса, а у кого собираешься остановиться, не спросил.

— В гостинице, — сказал я.

— Никаких гостиниц, — сказал Санька. — У меня остановишься. Кстати, ты мою жену знаешь, вашей соседки дочка.

Мы говорили с Санькой до самого отхода автобуса, потом он посадил меня на приставное сиденье возле себя, и мы продолжали разговор до самого Краснополья. Говорили обо всем, но главный интересовавший меня вопрос я все отодвигал и отодвигал на потом, боясь получить не радостный для меня ответ. Но перед самым Краснопольем, когда уже проехали льнозавод, я не выдержал и спросил:

— А ты не знаешь, где Даша?

Санька удивленно посмотрел на меня и сказал:

— А я думал, вы переписываетесь? Хотел только что про нее у тебя спросить.

— Я не знаю, где она, — сказал я.

— Они уехали через несколько месяцев после вас, — сказал Санька. — Ее родителей перевели куда-то в Гомельскую область. Она всем говорила куда, но убей меня, я не помню... Вот и все, что я знаю, — сказал он и виновато развел руками.

— И никто не знает? — переспросил я.

— Никто, — сказал Санька.

И мы начали говорить о чем-то ином. Потом мы еще долго говорили у Саньки на кухне за бутылкой водки, я слушал его, о чем-то говорил сам, но мысли кружились вокруг Даши, как бабочки вокруг свечи, и, натыкаясь на пламя, сгорали, обжигая меня. А потом, под утро, Санька сказал:

— А Царь хвалился, что это его маманя перекинула поглубже в радиацию. Чтобы Советскую власть уважали! — Санька закурил, затянулся, выпустил ровное круглое кольцо из дыма, какое в школе умел делать только он, и, выругавшись, сказал: — они! Больше радиации, чем в нашем Краснополье, нигде нет!

Я не знал, что мне делать дальше. Утром Санька взял мне билет на трехчасовой рейс на Могилев. Я привез целый чемодан сувениров для знакомых, но из знакомых в поселке остался лишь Санька, и я весь чемодан оставил ему. Оставил себе только Барби.

ЛЕГЕНДА О ПОСЛЕДНЕМ КРАСНОПОЛЬСКОМ ЕВРЕЕ