Полонянин

— У-у-у — скривился Святослав. — Это чем так воняет-то?

Он же ростом пока еще мал, вот до него первого и долетело. Потом и Свенельд нос сморщил, и лишь стражники виду не подали, что возле шатра дерьмом засмердило.

— А печенег-то обгадился, — вдруг залился смехом каган Киевский.

Пленник говорливым оказался. Как только кляп ему изо рта вынули, он почти сразу все и выложил. Сказал, что Балдайкой его зовут. Что он не тиун, а толмач обычный. И по-нашему он говорил вполне сносно, так что нам свой толмач не понадобился.

Сказал печенег, что у Кур-хана, так он Курю называл, все разумно обустроено. Дикое Поле просторное, и по этой степи гуляют стада тучные. Барашков у людей ханских не пересчитать, кони табунами безмерными, есть и мясо, и шерсть, и сладкий кумыс. Кумыс — что-то навроде нашей сурицы, той, что мы в честь Сварога пьем, только не из коровьего, а из кобыльего молока делается. Силы от него у печенегов немерено. Одним словом, богат печенежский хан. Одно плохо — мало золота и серебра тоже немного. Нечем украсить себя во славу степных богов. Нечего им в дар преподнести. Потому боги часто гневаются, на табуны и отары мор насылают.

Только хан придумал, как с этой бедой справиться. Он зимой ближе к каганату Хазарскому перекочевывает. Там хазарские городишки грабит. Мало того что добыча немалая, так ему за то, что границы каганата в тревоге держит, еще из Царьграда приплачивают. По весне он с людьми своими обратно через Днепр переходит. И гонят печенеги свои стада к Понту. К морю бескрайнему, византийское пограничье страшить. Тут уж каган Хазарский ему золото с серебром отсчитывает. Вроде как нанимает на лето Кур-хана и народ его, чтоб свои войска в даль не посылать. Так и ходят печенеги из года в год. Летом греки им врагами, а хазары союзниками, зимой наоборот.

А попутно уличан с тиверцами печенеги пощипывают. Небогатый народец. Да ведь с поганой овцы хоть шерсти клок. А что людишек попутно прихватывают, девок да пареньков в полон забирают, так это лишний приварок. Их на торжище невольничье отправляют. Кто ж от лишка откажется? А девок наших с радостью и в Саркеле, и в Сугдее Понтийской закупают. Но самый большой закуп в Булгаре на Pa-реке. Булгары тамошние аж слюной исходят, когда русоволосых видят. Золото за них мешками отдают.

Этой зимой совсем худо стало. Как к хазарским границам подошли, так и началось. Падеж сильно табуны и стада проредил. Каждая третья овца, каждый десятый конь от странной болезни пали. Люди от горя плакали. Волосы на себе рвали. Сами впроголодь жили, а скот сберечь пытались. Ничего не помогло. Видно, сильно боги на печенегов разгневались. Потому и мор небывалый случился.

Но теперь весна пришла. А значит, пора на Понт путь держать. Каган Иосиф [69] хану уже задаток заплатил. На этот раз пуще прежнего. Оно и понятно. Заказал он Кур-хану дальний поход. Вдоль моря пройти да с заката по грекам ударить. В то место, где печенегов отродясь не боялись. До того кагану это нужно, что он разрешил отары и табуны на лето в своей земле оставить. Чтоб Кур-хан налегке, с одним лишь войском, мог до зимы туда-сюда обернуться. А как вернется хан обратно, так ему воз золота Иосиф пообещал. Потому так рано печенеги с зимних пастбищ поднялись. Юрты свои с женами и детишками малыми покинули. С богатой добычей вернуться обещали. Еще лед на Днепре не сошел, так что переправа легкой окажется.

А его, Балдайку, к разведчикам приставили. Должны они были дорогу проведать. Как с пастбищами, как с водой, как с реками по пути. Только они Днепр переехали да в первую деревеньку Уличскую заглянули, тут их мужичье и бить стало. За тиунов ханских приняли. А руга в этом году печенегам без надобности. Им и так добра отвалят.

Ну, если только где что плохо лежать будет, тогда, конечно, руки сами потянутся. С собой разве же совладать можно? Да и незачем. Мудрые старцы печенежские говорят, что не взять, коли навстречу само плывет, летит или ползет, очень вредно.

Боги не поймут.

Слушали печенега Свенельд со Святославом, носы от вони прочь воротили. А печенег ничего…

Видно, правду говорят, что свое не воняет.

— Когда Куря появится? — наконец спросил Свенельд.

— Так ведь не позже чем через седмицу, — ответил Балдайка. — Позже никак. Лед на Днепре вскроется. Тогда ледоход пережидать придется.

— Ясно, — кивнул воевода и на Святослава посмотрел. — Ну вот, каган, а ты все никак войны настоящей дождаться не мог. Еще семь дней подожди.

Долгой эта седмица кагану показалась. Это Свенельд суетился, гонцов по деревенькам и городкам слал. Своим людям велел обратно к войску возвращаться. А вместе с ратниками ополченцы приходили. Хотелось уличанам с печенегами поквитаться. За обиды прежние отомстить. Вот воевода наскоро их ратному делу и обучал.

А Святославу скучно было. Меч для него тяжел. Да и силенок пока маловато было. Тогда он решил себе развлечение найти. По мальчишескому своему озорству надумал каган с толмачом пошутить.