Полоса невезения

Приглядевшись к одной из них, я заметил надпись на рамке, подтвердившую мои догадки. Так и есть - кружок живописи. Хороший, надо сказать, кружок.

- Это уже вы? А где рабочие, вы что не будете выносить ничего?

- Что выносить? - не понял я, повернувшись к возникшему в одном из проемов человеку.

Конечно же, он меня не узнал, зато я его - сразу. Николай Натанович Цыпенко, директор центра... Высокий худой старик в интеллигентских очках, правая дужка надломилась и потому прихвачена скотчем. Точная копия собственной фотографии.

- Мольберты, рояль... - он недоуменно поглядел на меня. - Или все это вам пригодится? Дело, конечно, не мое, но вы же не собираетесь здесь, простите, музицировать и баловаться живописью... Я правильно понял?

Последние слова прозвучали как настоящая угроза.

- В конце концов, вам передано помещение, - добавил он. - А реквизит государственная собственность. Пока... Поэтому необходим акт передачи...

- Вы, кажется, ошиблись, Николай Натанович, - перебил его я. - Мы не из фирмы.

Он сделал пару шагов вперед. Посмотрел сперва на неподвижного Сайфера, буравившего взглядом светлый линолеум, потом на хитрую рожу Мауса. Изучив мою свиту, директор повернулся ко мне.

- Понятно, - сухо заключил он. - Это опять вы. Надо понимать, ваши предыдущие коллеги вернулись ни с чем и их, так сказать, заменили...

Я хотел возразить, но ничего путного в голову не пришло.

- Я ответил вам вполне конкретно, - покачал головой Николай Натанович. - На что вы надеетесь? На давление со стороны этих... как там модно их называть: "новых русских", "братков"...

- Ни в коей мере, - попытался я вклиниться в поток его язвительных фраз. - Возможно, наши предшественники неправильно себя повели... предложили вам некорректные условия помощи. Забудьте о них, мы с вами всё можем изменить... Наш Фонд - организация благотворительная. Принимая от нас помощь, вы ничем себя не обязываете.

И тут глаза Николая Натановича вспыхнули удивительной яростью. На мгновенье мне стало страшно - взгляд его прожег меня буквально насквозь. Не будь это метафорой и умей человек нагревать и остужать предметы, мы все трое давно бы уже обуглились.

Как истинный русский интеллигент, Николай Натанович способен был копить в себе ярость годами, чтобы затем разом выплеснуть всю порцию.

- В сравнении с вами дальнегорская мафия - это Орден Милосердия! И вы еще смеете заявлять, что...

Он замолчал, не сумев подобрать слова. Впрочем, это и не требовалось. Тон был куда красноречивее слов. Николай Натанович смотрел на нас с такой злобой, которую вряд ли позволил себе в отношении Зимина с сыновьями.

Он ненавидел нас, а в нашем лице и всё государство с его ревизорами, аварийными состояниями, судейскими крысами и распальцованными коммерсантами. Еще немного и он готов был сорваться, а, значит, надо брать быка за рога.

- Послушайте, Николай Натанович, - сказал я как можно более миролюбиво, - я понимаю ваше возмущение. Понимаю и искренне разделяю. Но поймите, мы с вами на одной стороне. Наша организация готова оказать помощь при любых обстоятельствах. Мы не заинтересованы ни в каких Зиминых. Зимины ничего не получат, уж поверьте мне. Очень жаль, что наши сотрудники не нашли с вами общего языка. Я приношу за них глубочайшие извинения. Но давайте перенесем выяснение наших отношений на более поздний срок - сейчас первым делом надо выставить этот общепитовское семейство. Если вы опасаетесь принимать нашу помощь, давайте хотя бы просто поговорим... Это ни к чему вас не обяжет, правда?

Николай Натанович ничего не ответил. Взгляд его слегка остыл, морщины разгладились, и только судорожно сжимаемые пальцы выдавали тревогу. Похоже, вспышка гнева была действительно адресована не столько "Струне", сколько всему неправедному, во зле лежащему миру, исторгавшему из себя центр детского творчества.

- Мы подождем на улице, - сказал Маус. - Встретим этих ребят заодно.

Я кивнул.

Кажется, мои "сопровождающие" угнетали своим присутствием Николая Натановича.

- Пойдемте, - неожиданно сказал он. - Надеюсь, от чая вы не откажетесь?

- Ни в коем разе! Буду исключительно благодарен!

- И то хорошо. Господа адвокаты гражданина Зимина, заявили мне, что пьют только коньяк, и то после работы.

Я не нашел в его словах ничего удивительного.

- Ваша основная проблема в том, что сделка оформлена официально, сказал я, отхлебнув из чашки ромашкового чая. - Спасибо большое, у вас замечательная заварка.

- Официально? - Николай Натанович даже скривился от этого слова. - А что бывает и по-другому?

- В Столице уже нет, - признал я. - Но в провинции еще случается. Вы видели передачи о Горавтомаше?

- Это комбинат, который штурмуют бандиты?

Я согласно кивнул.

- Именно. А ведь это крупное предприятие, журналисты следят за его судьбой практически постоянно... Да и город там большой... Понимаете меня, Николай Натанович?

Он присел напротив, поставив заварочный чайник на стол.

- Вы хотите сказать, этот господин Зимин мог просто вломиться сюда и всё? - похоже, директор был и впрямь удивлен.