Полоса препятствий

Сильнейший взрыв, прогремевший во дворе, швырнул Никиту на глинобитный пол. С потолка посыпались пласты сухой, перемешанной с соломой глины. За выбитым окном что-то ярко вспыхнуло. С автоматами в руках офицеры бросились к своим десантникам. Совсем близко рвануло еще и еще. В тесном дворике пылала БМД. Злыми стремительными светлячками ночную тьму вспарывали трассирующие пули. Широко раскинув руки, словно пытаясь обнять всю землю, осел на песок Валька Крюков, командир второго взвода, грудью приняв автоматную очередь. Никита кувырком через голову ушел в темноту, и в тот же миг реактивная граната с шипением ударила в распахнутую дверь. От близкого взрыва заложило уши. Визжащий сноп раскаленных осколков пронесся совсем рядом и с раскатистым звоном ударил по броне пока еще не поврежденной бээмдешки. С головы до ног осыпанный глиняной пылью Никита передернул затвор и скользнул под машину. Выставив автомат, он поймал в прицел мерцающий огонек вражеского пулемета и, не жалея патронов, выпустил длинную очередь. Пулемет ненадолго замолк. Никита на четвереньках пополз к воротам, возле которых, ярко освещая все вокруг коптящим пламенем, горела БМД. Справа, сокрушив глинобитную стену, на улицу выскочила еще одна машина, тут же дробно загрохотала пушка. Неторопливо разворачивалась башня, сея вокруг смерть. Рота стягивалась под прикрытие боевых машин, но духи били из темноты, поражая все новых и новых бойцов. Никита видел, как к стоящей слева от него БМД бросился Серега Мишин. Его взвод, потеряв одну машину, теперь яростно отстреливался от наседавших духов. Серега вместе с водителем едва успел забраться внутрь, как очередная граната, выпущенная из противотанкового гранатомета, пронзив броню, хлопнула в боевом отделении. Башня взлетела метра на два вверх и с грохотом упала на землю. Гудящее пламя взметнулось ввысь.

Бой продолжался всю ночь. Они выстояли. К утру от роты осталось меньше половины. На улочках разрушенного кишлака догорали остовы четырех БМД. Раненых почти не было, всего пятеро. Их-то и привез в госпиталь Никита. Когда мотострелки подтянулись к месту ночного боя, духов в кишлаке не осталось. В разрушенных домах обнаружили множество трупов, а еще загодя прорытые и тщательно замаскированные ходы сообщения.

Сейчас, поминая павших, Никита винил в случившемся себя. Он должен был обратить внимание на то, что духов в дневной стычке оказалось слишком мало, а сам кишлак явился классической мышеловкой. Только благодаря чуду ему удалось сохранить хотя бы часть роты. Но кто вернет матерям мальчишек, что полегли в том ночном бою за безымянный кишлак и отправились на родину в «черном тюльпане»? А сколько еще парней сложили свои головы в никому не нужной, непонятной войне? Тысячи? Десятки тысяч? Что они, в конце концов, делали в том проклятом Афгане? Чьи интересы защищали? Зачем их погнали в эту чужую, враждебную страну, которая уже многие десятилетия перемалывала самые подготовленные армии мира? Разве не в том же Афгане англичане потеряли почти всю свою армию? А что было до них? Абсурдно воевать с народом, который не приемлет ничьего влияния. Там действительно в иноземца стреляют и стар и млад. Зачем вообще нужна эта война?

Допив одним глотком коньяк, Никита помянул павших и отправился к себе. Проходя по коридору мимо знакомой двери, он не удержался и постучал.

* * *

Едва она открыла дверь, как почувствовала запах Нового года. Тот самый знакомый с детства, пьянящий запах хвои и мандаринов. Юлия вдруг вспомнила, как они всегда перед Новым годом вместе с мамой наряжали настоящую, лесную ель. Яркие, тонкого стекла игрушки, разноцветные гирлянды и конечно же огромная, подсвеченная изнутри лампочками звезда! Перед праздником мама всегда покупала мандарины. Не такие, как сейчас, а мелкие, зачастую зеленые, но невероятно ароматные и по-настоящему праздничные. Юлия до сих пор помнила их остро-кисловатый, радостно-зимний вкус. Что с того, что сейчас любые, на выбор, мандарины можно купить на каждом шагу, – тогда они продавались лишь перед Новым годом и, вероятно, потому в ее сознании были неотделимы от самого светлого праздника.

Из комнаты доносились голоса. Сердце упало куда-то глубоко-глубоко и задрожало, затрепетало там! Дэн! Пропавший на целых бесконечных два месяца! Ушедший ночью и так ни разу не позвонивший! Не раздеваясь, Юлия бросилась в комнату. Дэн вместе с Андрюшкой наряжал елку. Посреди комнаты стояла коробка с игрушками, тут же прямо на ковре валялась кучка остро пахнущей, ярко-оранжевой кожуры от мандаринов.

– Боже мой! Ты вернулся! Я тебя так ждала! Наконец-то! – закричала Юлия, подбегая к Дэну.

– Ну, тихо, тихо. Угомонись, я и не терялся вовсе! Раздевайся. Пошла бы ужин приготовила, а то я голодный как черт.