Полоса прибоя

С одной стороны Денис радовался – именно таких людей он и искал. Но была опасность примитивного грабежа. Он не успеет начать переговоры, а его тюкнут по башке, отнимут деньги и уложат под кипарис.

– Братва, а когда базарить начнем?

– Скоро… Вон переговорный пункт впереди.

В глубине парка под защитой пышной зелени спрятался каменный домик с маленьким окошком под крышей. Возможно, когда-то это была бытовка местных садоводов – сарайчик, где можно переодеться, чайку попить и где хранились лопаты, грабли и прочие тачки.

Сейчас помещение стало офисом охранной фирмы. А кто сказал, что карточных шулеров не надо охранять?

Дениса пока не били и не толкали. Его плотненько втиснули в каменный домик с одним узким окном под крышей.

Конвоиры остались на природе, а сопровождающий занял место за председательским столом и жестом предложил задержанному сесть напротив… Носов сел и осмотрелся.

Потолок в каморке был низкий, а полезная площадь сооружения чуть больше пятнадцати метров. Сарайчик размером четыре на четыре… В углу урчал холодильник. Над дверью белел кондиционер. И вообще – все говорило о том, что деньги у местных ребят были.

Напротив Дениса сидело вполне доброжелательное лицо невнятной национальности. Или грек, или армянский еврей. Его особой приметой был крупнокалиберный нос. Подобная часть лица когда-то называлась шнобель.

Человек с носом был в затруднительном положении. Фраер явно высматривал на пляже шулеров, но зачем? И кто он такой? Почему не возмущается, не качает права?

Шнобель смотрел на Дениса с прищуром и с хитринкой. Заменить нос – и вылитый Ильич, беседующий с Иудушкой Троцким.

– Документики ваши можно посмотреть… Так, Носов Денис Михайлович, прописан в городе Москве, в столице соседнего государства… И что ж вы делали на нашем пляже?

– Гулял.

– А почему крутились возле карточных игроков?

– Искал нужных людей.

– Понятно… Вы сами играете? Искали подходящую жертву?

– А вот и не угадали. Я с картами не дружу.

– Значит вы милицейский агент… Или сотрудник?

– Ни в коем случае! Совсем даже наоборот… Моему корешу с женой срочно нужны новые паспорта. У вас в городе есть такие умельцы?

Шнобель задумался… На первый взгляд – паренек слишком шустрый. Как бы не засланный казачок. А с другой стороны – из местных каждый второй знает Гарика, который нарисует любую ксиву. От брачного свидетельства, до Нобелевского диплома. А паспорта, так это у него ширпотреб, изделие широкого потребления… Гарик всегда благодарен за клиентов. Он даже рекламу в газете давал.

– Есть такой человечек! Умелец высшей пробы. Но здесь справки бесплатно не дают.

– Понял… Сколько?

– Сто баксов.

– Двадцать.

– Пятьдесят. Для москалей специальная скидка.

– Согласен.

Денис вытащил бумажник и извлек зеленоватую купюру.

– Слушаю адрес вашего умельца.

– Идете на рынок. Входите не с боку, а по центру, со стороны мясных рядов. Держитесь крайнего правого ряда. В четвертой палатке от начала, там, где одна баранина – спросите Гарика. Как он откликнется, то передайте привет от меня, от Ставроса.

– Так вы грек?

– А вы решили, что армянин?

– Думал, что еврей. Глаза у вас очень умные. И пальцы музыкальные, как у скрипача…

Когда Денис ушел, то Ставрос со шнобелем задумчиво посмотрел на свои руки. Ладони были крючковатые и огромные, как у одесского биндюжника или портового грузчика… Грек встал, подошел к зеркалу и попытался рассмотреть свои глаза. Он искал в них признаки ума…

* * *

Следственный изолятор, куда поместили Славу Зуйко, находился далеко от моря. Соседи сизо – консервный заводик и автомастерская. А местность вся скалистая, без зелени – здесь птицы не поют, деревья не растут…

Для побега надо было установить контакт с кем-нибудь из местных сатрапов. Лучше – с начальником заведения. В крайнем случае – с тюремщиком или конвоиром.

Ольга уже три часа наблюдала за объектом. Мрачный дом посещали следователи, адвокаты и жены подследственных с передачами… Сотрудники изолятора не выходили даже в обеденный перерыв.

Очень не хотелось идти внутрь заведения. Контакт там установить можно, но развить его очень трудно. Все ходят в военной форме, а это располагает выполнять служебный долг. И, кроме того, все боятся друг друга.

Ольга обошла изолятор по периметру и с удивлением обнаружила три пролома в заборе. Наверху сигнализация с колючей проволокой, а в метре от земли дыра размером А-3. Не каждый пролезет, но после месячной диеты – нормальный ход.

За забором слышался скрежет и неприличные слова… Ольга присела и заглянула в дыру.

Здесь был не просто внутренний дворик, а его задняя часть. И склад крупного барахла, и курилка для своих, и мастерская. А вдали – большая клетка для прогулок заключенных.

Тот, кто беззлобно матерился, был единственным живым существом на площадке. Он копался в моторе старенького автозака – автомобиля для заключенных, крытого грузовичка для перевозки подследственных.

У мужика были приметные усы, но именно они не позволяли определить возраст субъекта. Где-то от тридцати до сорока пяти.