Полоса точного приземления

- Извините, - вступил в дискуссию Федько, - мне кажется, что очень уж тосковать по прошлым порядкам все-таки не стоит… Даже если производство взять. Слов нет, продукцию давали, фронт обеспечивали. Но таких требований к этой продукции, как сейчас, и в мыслях не держали. Долговечность, скажем. Кому она была нужна, если все равно тот же штурмовик в среднем, пока его собьют, двадцать пять, тридцать, от силы полсотни вылетов только и успевал сделать… Или качество. Смотрели так: работает, воевать может - и ладно. Конечно, если что-нибудь совсем исключительное случалось… Вот, например, когда на Курской дуге у наших истребителей на скорости обшивка с крыла стала слетать. Тут, понятно, тревогу забили, навалились, пресекли. Но если не такой катастрофический случай брать, то на качество смотрели… скажем так: совсем иначе, чем сейчас жизнь заставляет. Многие проблемы просто вообще не ставились - не доросли мы тогда до них.

- Что ж, хотите сказать, мы сегодня так уж здорово работаем?

- Нет, не хочу. Но и такую точку зрения, что, мол, раньше все было лучше, не понимаю… И еще: помню что почем - какими средствами ваш порядок достигался. Двадцать минут опоздания - под суд! И перейти на другую работу не моги… Не говоря уж о других, назовем их так, приметах времени…

- А что ж хорошего - на работу опаздывать? Или с места на место за длинным рублем летать?

- Ну, положим, особенно длинные рубли тогда найти было трудно. Да и цена им была никакая… Я о другом. О средствах.

- Знаете, говорят: цель оправдывает средства! - улыбнулся бухгалтер.

- Это иезуиты говорили. Они нам не учителя. Для меня, с вашего разрешения, убедительнее другая цитата. Не ручаюсь, что слово в слово, но смысл такой: цель, для достижения которой нужны неправые средства, не есть правая цель.

- Кто же это так сказал? - поинтересовался тесть Труханова.

Но не успел Федько ответить, как его опередила хозяйка дома:

- Маркс.

«Эге! - подумал Степан. - Да у тебя, матушка, оказывается, не только пуфики да салфеточки в голове!» Но хозяйка тут же вернулась к выполнению своих, прямых функций:

- Кушайте, кушайте! Марат Семеныч, попробуйте холодца. Папа, передайте Марату Семеновичу холодец. Степан Николаевич, возьмите еще салата…

- Все равно, - упрямо повторил тесть Труханова. - Чтоб заставить людей работать, нужно… - и он, крепко сжав кулак, показал, как именно следует обращаться с людьми, дабы они трудились исправно. - Иначе ничего не получится. Не будет порядка.

- Почему же? Есть и другие способы, - спокойно возразил Федько.

- Какие это другие? Агитация?

- Всякие. И агитация, между прочим, тоже, если умная. Но только не палка! С этим делом - хватит. Устали.

- А без этого, - старик снова показал кулак, - ничего не получится. Не вылезем.

- Да вы, я вижу, пессимист, - усмехнулся Литвинов.

- А пессимистом быть совсем неплохо, - заметил бухгалтер. - Ему живется легче, чем оптимисту. Спокойнее. С чего я взял? Извольте. Оптимист считает, что, когда все хорошо, это - норма, так оно и должно быть. А когда плохо - безобразие, возмутительное отклонение от нормы. Поэтому, когда все хорошо, он это воспринимает без особых восторгов: а как же, мол, иначе! Если же случается что-нибудь плохое, страшно расстраивается. Ну а пессимист, наоборот, считает, что плохое - норма, и относится, следовательно, к нему спокойно, без паники, а хорошее - подарок судьбы, счастливая выпадающая точка, и всячески по этому поводу радуется. Вот и получается, что оптимист живет то в серых буднях, то в неприятностях, а пессимист - то в серых буднях, то в радостях. Кому лучше? В среднем?

- Есть же все-таки и объективные оценки. Во всем. Независимо от того, кто как что воспринимает, - не принял выслушанную концепцию летчик, обладатель пышной шевелюры.

- Наверное, есть, - пожал плечами бухгалтер. - Но мне это безразлично. Для меня, да и для вас, наверное, жизнь такова, какой мы ее ощущаем.

- Э-э, да вы, оказывается, субъективный идеалист, - дал высказываниям бухгалтера принципиальную оценку Труханов. - Вроде епископа Беркли. Будем вас за это прорабатывать.

- Будем, будем обязательно! - радостно поддержал Труханова бритоголовый летчик. - Что-что, а эту работу - прорабатывать - мы любим!..

В одиннадцатом часу, когда все обязательные здравицы - за каждого из дорогих гостей («Цвет нашей корпорации»), за процветание сего гостеприимного дома, за хозяйку («Очаровательными руками которой изготовлены эти райские яства») - были провозглашены и активно поддержаны, Федько и Литвинов извинились («Завтра - работать»), поблагодарили хозяев и откланялись. Предложение Труханова подбросить их до гостиницы на машине отклонили:

- Спасибо, не стоит. Рядом же. И нам пройтись на сон грядущий - одно удовольствие.