Полоса везения строгого режима

Базука остановился, глянул в ночное небо, щедро втянул ноздрями запах гари – машина все еще слабо дымилась.

– Весной уже пахнет, – проговорил он. – Люблю весну. А ты?

– Твою ж мать… твою ж мать…

– Нет-нет, Андрэ, это не наша с тобой победа. Здесь нам вообще нечем гордиться. Сегодня победили наши с тобой старики – они себе такие имена заслужили, что вперед них слава летит. Потому не хвастайся, а при встрече поблагодари.

– Твою ж мать… твою ж мать… Черт! Я же собирался заниматься только чистыми делами, никакой преступности вообще! А кто я теперь? Что я? Твою ж мать…

Со стороны, опасливо оглядываясь, к ним спешили шахматисты. Они уже давно встретились, но не могли понять происходящего и потому выжидали за замерзшими кустами. Вера от облегчения обняла сразу обоих, притянув к себе.

– Живые, – выдохнула она. – Мы чего только уже не успели подумать! Но почему так долго и что тут произошло?

– А я, честно говоря, сам не понял, – признался Андрей. – Но, кажется, мы совершенно случайно отмутили себе наркобизнес. Или прикрыли наркобизнес? Да, этот вариант мне нравится больше. Мы ведь просто всех победили и распустили целую банду!

– Распустили, да, – согласился Базука. – Старые их связи мы все равно не восстановим, а вот остаточки под реализацию пустим – у меня как раз родственник немного реализации касается.

– Ни за что! – Андрей взвился. – Это грязные деньги!

Захар примирительно ему покивал – он уже не мог воспринимать Короленко как ничтожество, перевел его в разряд закадычных друзей:

– Которые мы направим на благие цели, Андрэ. Всё, как ты любишь. В этом и есть справедливость. Например, вон очки рыжему нормальные купим, иначе он до старости голой девушки так и не увидит.

– Я уже видел! – зачем-то начал спорить Николай, как будто это было важно. – Правда, один раз, но все-таки!

Базука и с ним был готов вести себя как можно приятнее, ведь и рыжий теперь закадычный друг – после таких ночей люди выползают только закадычными друзьями, если вообще выползают. Потому он добродушно согласился:

– Очки рыжему нормальные купим, иначе он до старости будет всем рассказывать, как один раз в жизни видел голую девушку. Это еще печальнее звучит.

Вера переводила растерянный взгляд с одного на второго:

– Ничего не понимаю… Как вы это сделали? Ведь нас с Ником там даже не было!

– Лучше начнем с вас! – взгляд Короленко стал чуть осмысленнее. – Какого черта вы скрывали свой гипноз?!

Ответил ему почему-то Женька, который до сих пор молчал:

– Едем в квартиру, там всё всем расскажем. Вера и Ник, сейчас мы наблюдаем как раз то, о чем я толковал вам на протяжении месяцев: никакие сверхспособности не могут быть важнее намерений, характера и мозгов. Сила дает только бонус сверху, но под бонусом должен быть фундамент. Именно поэтому они здесь – живые и здоровые, решили все проблемы сами!

– Не только поэтому, – поправил его Базука, – но сказано отлично. Одобряю. Твоя философия все больше пробирает. Кстати, химик, там одна маленькая проблемка еще осталась. Как раз для твоих талантов – ингредиенты добуду. Кислота, поди, какая-то нужна?

– Твою ж мать… твою ж мать… – Андрей вспомнил о трупе и снова начал впадать в предыдущий анабиоз.

Специально для любопытного читателя автор может добавить, что самая счастливая ночь в жизни пятерых героев закончилась самым омерзительным утром. Желудки троих из них не выдержали, пришлось убирать еще и за ними. А еще один зачем-то постоянно вспоминал свою мать, хотя был обязан вспоминать с благодарностью отца. Базука немного смеялся над ними и подтрунивал, чтобы держать в тонусе, но на самом деле ощущал себя необыкновенно: он, всегда одиночка, вдруг почувствовал себя частью команды, оказался среди людей, которым не все равно. И ему сделалось не все равно – это отражалось приливом сил и желанием дышать еще глубже. Или это просто ощущение приближения весны?

Глава 15. Хочешь быть героем – будь им!

Базуке следовало вернуть деньги отцу, ведь все равно узнает, что он крупную сумму с семейного счета обналичил. Но теперь все было позади, на душе легче, хотя пришлось кратко объяснить, что именно произошло. Максим Валерьевич Бойков три минуты смотрел на сына, затем назвал дебилом, а потом обнял, скрывая слезы невероятной гордости.

– Эх, Захар, наша порода! Это у нас семейное!

– Самоубийственный дебилизм? – поинтересовался Базука, не привыкший к приливам нежности от олицетворения брутальности.

– Умение вовремя втянуть в себя ягодицы и не обосраться!

Отец всегда в него верил и часто хвалил, но сейчас, после таких сердечных слов, стало совсем приятно. Но Бойков-старший натянул на лицо обычное хмурое выражение и вспомнил о делах, разворачиваясь к столу и начиная думать о результатах самоубийственного дебилизма предмета своей гордости: