Полосатый катафалк

— А потому, что вы серьезная женщина, а вокруг творятся серьезные вещи. Я прилетел из Лос-Анджелеса не шутки шутить.

— Что же произошло?

— Среди прочего Берк Дэмис сбежал с молодой особой, которая из-за него потеряла голову.

Анна долго молчала, потом сказала:

— Я знаю Гарриет Блекуэлл и согласна с вашей оценкой. Она эмоционально неуравновешенна и действительно потеряла из-за него голову. Тут я ничем не могу помочь и не желаю.

— Даже если ее жизнь в опасности?

— Из-за Берка? Какая ерунда.

— Это не ерунда. Я об этом много думал.

Она чуть приблизилась ко мне. Я заметил блеск в ее глазах и почувствовал ее аромат, свежий, чистый, без следов парфюмерии.

— Вы действительно приехали из Штатов, чтобы расспросить меня о Берке?

— Да.

— Он что-то сделал Гарриет?

— Не знаю. Они исчезли вдвоем.

— И вы заподозрили неладное?

— Я охотно поделюсь с вами соображениями, если и вы мне кое-что расскажете. Похоже, мы одинаково смотрим на вещи.

— Нет, вы просто приписываете мне свои слова.

— Если вы будете откровенны, я не стану этого делать.

— Пожалуй, придется так и поступить, — сказала она мне и своей собственной совести. — Входите, мистер Арчер! — Она уже знала, как меня зовут.

Я проследовал за ней в комнату в задней части магазина. В углу стоял ткацкий станок, а на нем рос кусок затейливой ткани. На стенах и на мебели были ткани похожей фактуры и великолепной расцветки.

Анна Касл тоже была по-своему великолепна. На ней была пестрая мексиканская юбка, вышитая кофточка, а в ушах — огромные золотые кольца, больше похожие на обручи. Короткая стрижка подчеркивала ее миниатюрность и своеобразие. Глаза карие, очень неглупые — и гораздо более приятные, нежели голос, которым она со мной говорила.

Мы сели на диван, и она сказала:

— Вы собирались рассказать мне, что сделал Берк.

— По психологическим соображениям я бы сперва послушал вас.

— Вы боитесь, что, выслушав вас, я вообще откажусь говорить?

— Что-то в этом роде.

— Речь идет о чем-то ужасном?

— Может быть. Пока я не знаю.

— Убийство? — Она походила на ребенка, который нарочно упоминает вслух о том, чего боится больше всего, — о мертвеце, гуляющем по чердаку, о скелете в шкафу, — желая, чтобы его утешили, сказав, что всего этого не существует.

— Не исключено. А почему вы допускаете такую возможность?

— Вы же сами сказали, что Гарриет Блекуэлл в опасности.

— И все?

— Конечно. — Скелет напугал ее. Она прикрыла свое паническое бегство протестом. — Вы явно ошибаетесь. Они так любят друг друга. Да и Берк не способен на насилие.

— Вы хорошо его знали, мисс Касл?

Она заколебалась:

— Вы уже спрашивали, не была ли я в него влюблена.

— Извините за глупый вопрос.

— Мне все равно. Но неужели это так заметно? Или Чанси Рейнольдс нафантазировал?

— Он только сказал, что вы часто бывали вместе, пока на сцене не появилась Гарриет Блекуэлл.

— Да. С тех пор я пытаюсь выкинуть его из головы. Без особого успеха. — Она поглядела на станок в углу. — Зато я хорошо поработала.

— Может, вы расскажете все с самого начала?

— Если вы настаиваете. Хотя непонятно, чем это может вам помочь.

— Как вы познакомились?

— Самым обычным образом. Как-то он зашел ко мне в магазин — на следующий день посте приезда. Ему не нравилась его комната в отеле из-за плохого освещения. Он искал место, где мог бы работать. Он сказал, что долго был лишен возможности заниматься живописью, и теперь горел желанием скорей начать. У меня есть студия, которой я не пользовалась, и я согласилась сдать ему ее на месяц.

— Он сам попросил на месяц?

— На месяц-другой. Мы не уточняли.

— А сюда он приехал месяца два назад, так?

— Ровно два месяца. Когда я думаю, что произошло за это время... — В ее глазах отразились все эти перемены. — Так или иначе в тот самый день мне пришлось срочно уехать в Гвадалахару. У одной из моих учениц разыгрался ревмокардит, потребовалась срочная медицинская помощь. Берк поехал со мной, и меня удивило, как бережно он обращался с девочкой. Это одна из моих лучших учениц. Мы отвезли ее в больницу и зашли в ресторанчик. Там и разговорились.

Он рассказывал мне о своих творческих замыслах. Он работает в абстрактной манере, пытается с ее помощью лучше понять и точнее выразить жизнь. Он говорил, что большинство американцев подсознательно переживают трагедию, не подозревая, что страдают, не понимая причин страдания. Он убежден, что дело в сексуальной жизни... — Она внезапно покраснела. — Для художника он очень красноречив.

— Я этого не заметил, — сказал я. — А кто платил?

Она покраснела еще сильней.

— Вы успели его неплохо узнать. Ну, я платила. У него не было денег. Потом мы зашли в магазин для художников, и он взял там красок на четыреста песо — тоже за мой счет. Он не просил, я сама предложила... в долг.

— Он вернул долг?

— Конечно.

— До того как познакомился с Гарриет или после?

— До того. По крайней мере, за неделю.

— Как он раздобыл деньги?