Та кивнула. Ее тюленьи глаза были большими и испуганными. Негнущимися пальцами она расстегнула пальто и сбросила на землю. Я протянул руки. Рей поднял пальто и подал мне. В его движениях не было прежней уверенности.
Тяжелое пальто пахло солью и морем. Я сложил его и перекинул на руку.
— Откуда оно у тебя, Рей?
— Нашел на берегу, как сказала стару... мать. Трофей. Я живу дарами моря, подбираю то да се. Верно, Мона?
Она молча кивнула.
— Оно было мокрое-премокрое, — продолжал по-детски частить Рей, — а в карманах камни, словно кто-то нарочно их положил, чтобы утопить его. Но начался прилив, и его выбросило на берег. Пальто было как новое. Из хорошего материала. Я решил высушить его и оставить себе. Это наш улов. Теперь его носит Мона. Она вечно мерзнет.
Мона стояла у костра в купальнике и дрожала. К ней подошла вторая девица и накинула ей на плечи рубашку. Ребята понуро стояли поодаль, словно воины, сошедшие с фриза отдохнуть.
— Где нашли пальто?
— Не помню, мы кочуем по всему побережью.
— Я знаю где, — подала голос Мона. — В тот день прилив был в шесть с половиной баллов, и я не пошла кататься, а вы сказали, что я трусиха. Вы же должны помнить, — обратилась она к остальным, — это маленький частный пляж возле Малибу. Там еще на шоссе закусочная с креветками.
— Верно, — сказал Рей. — Мы ели там на днях. Вшивое местечко.
— Я вас там тогда видел, — сказал я. — Теперь попробуйте вспомнить, когда именно вы нашли пальто.
— Как же тут вспомнить? Это было давно, — сказал Рей.
Девушка встала и взяла его за руку.
— А таблица приливов?
— То есть?
— Тогда было шесть с половиной баллов. Такое в этом году бывало редко. У тебя в машине есть расписание?
— Должно быть.
Мы втроем поднялись к катафалку. Рей нашел затрепанную книжку, и Мона стала изучать ее в тусклом свете приборов.
— Девятнадцатого мая, — уверенно сказала она. — Только тогда.
Я поблагодарил ее. Собственно, я поблагодарил их обоих, но мозги были только у нее. По дороге в Лос-Анджелес я думал, что она потеряла там, на берегу. Наверное, я бы не задавал себе этот вопрос, если бы встретил ее мать или отца.
Глава 24
В доме Блекуэллов было темно. Я нажал кнопку звонка. Послышался бой часов. Я подождал и опять позвонил. Потом опять подождал и еще раз позвонил. Наконец в доме послышались шаги. Над моей головой на веранде вспыхнул свет, и на меня сонно уставилась маленькая служанка. Она была не в форме — в прямом и переносном смысле.
— Что вам угодно?
— Блекуэллы дома?
— Только хозяйка. Его нет.
— Скажите ей, что с ней хочет поговорить Лью Арчер.
— Не могу. Она спит. Я тоже спала. — Она зевнула и плотнее запахнула халат из искусственного шелка.
— Ты рано ложишься, Летти.
— Завтра рано вставать, хочу выспаться. Миссис Блекуэлл приняла снотворное и велела мне ее не беспокоить. Она пошла спать сразу после ужина.
— С ней все в порядке?
— Она сказала, что у нее очень болит голова. Это бывает.
— Сколько таблеток она приняла?
— Две.
— Какие?
— Красненькие. А что?
— Ничего. Где хозяин и повелитель?
— Уехал спозаранку. Ему позвонили насчет Гарриет, и он велел мне встать и подать ему завтрак. Вообще-то это не входит в мои обязанности, но повар здесь не ночует...
Я перебил ее вопросом:
— Где он сейчас?
— Поехал на Тахо, чтобы участвовать в поисках тела. Оттуда-то ему и позвонили.
— Ее еще не нашли?
— Пока нет. А что, по-вашему, с ней случилось?
— Похоже, утонула.
— Он так и сказал. — Летти вышла на веранду, прикрыв за собой дверь. — За завтраком он был совсем плох. Кусок не лез ему в горло, так он расстроился. Я отговаривала его ехать одного. Но он запретил будить миссис Блекуэлл, и я не могла ослушаться.
Она сделала несколько шагов по веранде, взглянула на звездное небо, вздохнула и положила руку на круглую, прикрытую розовым шелком грудь.
— Вы давно здесь работаете?
— Два месяца. А кажется, что дольше. Из-за всего этого...
— Распри между супругами?
— Они хлебнули немало. Не мне их осуждать.
— Они не очень ладят?
— Нет, отчего же. Они женаты только восемь-девять месяцев. Время сделает дело, как говорит мой отец. Да и полковник старше ее лет на двадцать.
— В этом все сложности?
— Нет, конечно. Просто интересно, почему она вышла за него. У миссис Блекуэлл есть свои недостатки, но она не из тех, кого зовут золотоискателями.
— Интересно, какие же у нее недостатки?
— Я не обсуждаю людей за глаза, — сказала она довольно пылко. — Миссис Блекуэлл хорошо ко мне относится, и я плачу ей тем же. Она хорошая хозяйка, да и он ничего.
— Ты ездила с ними в мае на Тахо?
— Тогда я еще у них не работала. Какое невезение! Они собирались туда в этом сентябре, но сейчас, наверное, все изменится. После всего, что случилось, они вряд ли захотят там жить. Лично я бы ни за что не поехала.
— Тебе нравилась Гарриет?
— Да нет. Я редко ее видела. Мне было ее всегда жалко. Она была неудачницей, несмотря на все ее деньги. Бедная — умерла, так и не узнав, что такое счастье. На людях она еще кое-как держалась, но когда оставалась одна, ревела в три ручья. Моя мать — медсестра, и я пару раз пыталась успокаивать мисс Гарриет.
— Из-за чего же она так убивалась?