Полосатый отпуск (СИ)

- А теть Оля санитаркой в роддоме была, пожалела сиротку. Вот, говорит, не повезло девчонке. Мам?а померла, а папка такой же кошак блудливый, как мой. Теть Оля ж даже от фамилии своего мужика отказалась. Мол, ничего-то ей от него не нужно. Гордая она была. Короче, Ксюшку она растила, как свою. Только та странная была... Сядет, бывало, на берегу,и все смотрит. Мы ее гулять зовем, с мальчиками, или в кино, тo да се, а она отмахивается только. И всегда тихая такая, вежливая. Я вот думаю, - Труда села напротив и подперла щеку рукой, - хорошему человеку скрывать нечего. Он как книга открытая - весь нараспашку. А если отмалчиваешься - нехорошее задумал.

Я только вздохнула. Сама порой страдала от своего неумения промолчать. Впору Ксюше позавидовать.

- ... и ведь говорила я ей! - ворвался в мои мысли низкий голос Труды. - Мол, побереглась бы ты. А она отмахивалась только. Вот и доотмахивалась!

Я подняла ладонь.

- Погоди. Ты знала , что Ксюше грозит опасность? Откуда?

- Та говорю же, – всплеснула она полными руками, - гадалка предсказала!

- ?-а-а, – протянула я, стараясь не выдать своего разочарования. Я-то думала, что-то полезное.

- Не веришь? - насупилась Труда. – Вот и Ксюха не верила. Хотя ей прямо говорили, мол, нехоpошие люди на тебя зуб имеют. Ясенька всегда правду гoворит. Уже сколько раз сбывалось. Во,и ты к ней сходи. Вдруг поможет Ксюху найти?

Она вытащила из ящика и гордо выложила на стол визитку. Сверху зеленой вязью "Ясенька", по краю вьются цветы и лозы, внизу слоган: "Спроси у Ясеньки!"

- Дриада она, - объяснила Труда, поправляя цветок в волосах.

- Спасибо, - вежливо поблагодарила я и поднялась. Пожалуй, опрос соседей на этом можно считать законченным. Если уж Труда, дочь полицейского, ничего подозрительного за Ксюшей не заметила,то ловить больше нечего.

- Ай, не за что, – она убрала посуду в мойку и вытерла руки полотенцем. - Дело такое, житейское.

Тепло распрощавшись с гостеприимной полугномкой, я глянула на часы и заторопилась. ?лег наверняка уже ждет!

- Сообщишь, если вдруг что? – попросила я Труду.

- Угу. Адресок-то свой черкани, – она подсунула мне записную книжку и вздохнула. - Говорила ж я Ксюше, не надо на ночь глядя мусор выносить. Примета плохая!

Я только хмыкнула, нацарапала адрес тети Бруни и выскочила на площадку. У двери Ксюши и впpямь уже маячила мужская фигура.

- Извините, я... - начала я громко.

Мужчина резко обернулся, свет из пыльного подъездного оконца упал на его лицо.

Следователь Царев?!

Выглядел он неважно: пoмятый, небритый, с покрасневшими от ?едосыпа глазами и опухшим лицом. Так сразу и не догадаешься, что не забулдыга какой-нибудь, а полицейский после дежурства.

- Что вы здесь делаете? - Царев склонил голову набок, подозрительность из него так и перла, как кипящее молоко из кастрюли.

Я могла бы его отбрить, но вряд ли полицейский здесь просто прогуливается. Под ложечкой засосалo, и я невольно покосилась на пустую пока лестницу. Кажется, Олега ждут неутешительные известия.

- Пришла к знакомой, Ксении Климовой, - ответила я полуправду. - А что, с ней что-то случилось?

И дыхание затаила. Вот сейчас он поскучнеет лицом и дежурно выдаст что-то вроде: "Мне очень жаль... Несчастье... Сможете опознать?.."

- Гражданка Климова - свидетель, - сообщил он сухо. Я не сдержала вздоха облегчения,и Царев прищурился: - А что, у вас есть основания для сомнений? Вы что-то скрываете?

- Наоборот, – отбрыкалась я. – Жених Ксении еще утром заявил об ее исчезновении.

Усталость и вялость мигом слетели с Царева. Он выпрямился, блеснул глазами, спросил резко:

- Почему я об этом не знаю? Кто принимал заявление?

- Гоблин Хоба, – сдала я вредного опера. - Вообще-то заявление он принимать отказался.

Царев прошипел что-то сквозь зубы,и вряд ли это была благодарность "бдительному" коллеге.

- Обстоятельства дела? Кратко.

Я невольно подтянулась.

- Вчера около двадцати двух часов Ксения Климова ушла выносить мусор и не вернулась. На месте происшествия обнаружено пустое мусорное ведро. На связь с родными и близкими не выходит. А по какому делу она проходит свидетелем?

- Об убийстве профессора Бобикова, – пояснил Царев рассеянно, сверля взглядом невзрачную стену, до середины выкрашенную масляной краской - когда-то ярко-голубой, а теперь сизой от времени и пыли. На скулах егo перекатывались желваки. – Кстати, вы были правы, он не утонул.

?, того самого!

- Значит,труп уже опознали?

Он пожал плечами.

- Это было нетрудно. Профессор, доктoр наук, преподавал в местном университете добрых лет сорок. Да ему тут каждая дворняжка при встрече лапу подавала!

Я хмыкнула и задрала брови. Каждая дворняжка, говорите? Что же тогда никто из оперативно-следственной группы жертву не признал?

- Тело больше суток находилось в воде, - добавил Царев, оправдываясь, хотя вслух я ничего не сказала. - Сами понимаете...

Я вспомнила раздувшееся, белесое лицо профессора и поежилась. Покойников мне видеть доводилось, но вообще домовому больше соседей разнимать приходится да пьяниц вразумлять.

- А почему вы решили, что Ксюша что-то об этом знает?