Полосы жизни (СИ)

Слава просто позеленел от злости и сразу же ударил меня в челюсть. Я упал, а он стал бить меня ногами куда попало. Вскоре подошли его друзья, которые и оттянули его от меня. Когда я встал и осмотрелся вокруг, то первое, что я увидел, была смеющаяся Лена. Она смеялась так искренне и громко, словно на её глазах не человека избивали, а выступали клоуны.

- Дай ему, Слава, ещё, для ума! - резанула мой слух такая фраза, прозвучавшая из её уст.

Я бросился бежать домой, твердя себе под нос только одно слово: "Ненавижу!" Костюм был изорван, лицо избито, но всё это не шло ни в какое сравнение с тем, какую рану получила моя душа.

Так слово "ненавижу" стало моим спутником на долгие годы. Я поклялся себе в том, что отомщу всем, кто посмеялся надо мной, кто презирал меня и мою мать все эти годы, кто не считал нас за людей.

У моей мамы была подруга, сын которой считался отъявленным хулиганом в нашем городе, и у которого была своя банда. Звали его Пашка-цыган. Действительно, в нём было что-то цыганское. Пашка был человеком слова. Он всегда ставал на мою защиту, даже когда я не просил его об этом. Но теперь я пришёл к нему за помощью. Пашка принял меня в свою банду, обещая сделать из меня настоящего мужика. И чтобы ускорить этот процесс - перехода из класса хлюпиков в класс настоящих мужиков, я записался в секцию бокса. И тут началось - драки, воровство, хулиганство. Через год в городе меня знали как хулигана и бандита. К тому времени я учился в ПТУ на автослесаря. Но свою родную школу в покое не оставлял. Туда вместе с бандой Пашки-цыгана я периодически делал вылазки, стараясь выловить кого-нибудь из своих бывших одноклассников. Когда какой-нибудь "бывший" попадал к нам в руки, мы буквально превращали его в котлету. А когда всё было кончено, я с торжествующим видом ставил ему на грудь ногу и читал свой монолог:

- Ну и кто ты теперь? Кусок мяса, не больше! И где же теперь вся твоя гордость, твое высокомерие?

Били мы и одноклассников и одноклассниц. Последним доставались такие унижения, что не пожелаешь ни одной женщине. Не трогал я только Славика и Лену. Для них у меня был уготован особый вид мести. Но ему так и не удалось свершиться. Слава и Лена попали в автомобильную катастрофу и погибли. Рассказывают, что они, умирая, обняли друг друга, так что их пришлось разъединять, чтобы похоронить. Они действительно любили друг друга. Когда я узнал об этом, злость прошла, глаза мои открылись. Наступило озарение. Я понял, что не тем путём шёл всё это время. Я вышел из банды, взялся за учёбу, окончил ПТУ, потом техникум, затем заочно окончил институт. Теперь вот работаю инженером по строительству дорог. От юности всё-таки осталось подозрение и недоверие к людям. Я так и не решился вновь попытать счастье в любви. У меня есть товарищи и друзья. Я горжусь ими. Но нет любви, и это меня гнетёт".

Пока Георгий рассказывал свою историю, подошёл его автобус. Я проводил его до автобуса. По пути я спросил его:

- Георгий, ну теперь ведь вы человек не бедный. Так что же мешает вам всё-таки обрести семью и быть счастливым?

- Видать, не судьба...- ответил он мне.

На этом мы простились. Давно ушёл его автобус, а я всё находился под впечатлением его рассказа. Я оглянулся вокруг и увидел, как все мы разделились на "крутых" и "лохов", бедных и богатых. Но, скажите, кому всё это нужно, если мешает нам жить?

Вторжение

- Рэсники! Рэсники едут!

Крик, поднятый детворой, катился с одного края села в другой. Он звучал как набат, говорящий о приближении врага. Село всполошилось. Все кидали свои дела и бегом мчались к домам. Одинокие бабки векового возраста, и те проявляли свою прыть в беге и лазании через заборы.

Машина Энергонадзора, высадив двух контролеров в начале села, мчалась в конец, чтобы там высадить ещё двоих и с двух концов одновременно проводить прочёсывание. Но, как говориться, дорога ложка к обеду. Не успела машина развернуться, как уже все в селе приняли вид законопослушных граждан. Накинутые провода были скинуты, пилорамы спрятаны, жучки убраны, петли сорваны, а нелегальные провода уже были бельевыми. Правда были злостные неплательщики за свет, которым было трудно принять вид законопослушных граждан, но они закрылись в домах, вывесив замки обманушки, или срочным порядком скрылись в близлежащем лесу. Набег не удался. Озлобленные контролёры, не выручив ни яйца, ни курки, искали козла отпущения. Сойдясь все вчетвером , они решили идти в последнюю хату одной командой. Дом был убогий и жила там одинокая пенсионерка, но старший контролёр уже поставила над домом свой крест. Ну почему именно над этим домом, ведь в селе их сто двадцать? А кто может определить игру судьбы? Так получилось. Вот и всё объяснение.