«Полоцкий» цикл

Три дня и три ночи государев «болшой» наряд беспрестанно, «без опочивания день и нощь», бомбардировал то, что осталось после сожжения Великого посада. Описывая действие артиллерии наряда, русский книжник сообщал, что «от многого пушечнего и пищалного стреляния» земля содрогалась даже в расположении русских войск, ибо «ядра у болших пушек по дватцети пуд, а у иных пушек немногим того полегче». Действенность огня крупнокалиберной осадной артиллерии Ивана Грозного превзошла все ожидания. «Из наряду во многих местех вкруз города стены пробили и ворота выбили и обламки з города позбили и людей из наряду побили, — продолжал летописец, — городная же стена не удръжашеся, и в другую стену ядра прохожаше».

Деморализованные жители города и гарнизон даже и не пытались отвечать — да и чем они могли ответить рёву «Медведя», «Орла» или «Павлина»? Очевидно, осознавая безнадёжность своего положения, в ночь на 13 февраля гарнизон города попытался совершить большую вылазку, единственную, кстати говоря, за всё время осады — так, во всяком случае, следует из описаний осады. Примерно 800 конных и пеших бойцов под началом ротмистра Голубицкого внезапно атаковали при поддержке немногочисленной замковой артиллерии русские позиции в Заполоцком посаде, где как раз в это время воевода Иван Большой Шереметев со своими людьми занимался осадными работами, продвигая туры поближе к замковым укреплениям. Отчаянная атака литвинов была отбита: «литовских людей потоптали и в город вбили и языка у них конново ляха Станислава Лентеева взяли и иные языки поимали у них». При отражении вылазки воевода получил контузию — «Ивана Шереметева в ту пору стрелили из пушки и погладило тем ядром Ивана по уху» — и выбыл из строя. Взятый же «язык» показал на допросе, что отряд, основу которого составили польские наёмники и воеводский почт (любопытно, а сам Довойна участвовал ли в вылазке?), попытался атаковать наряд. Но в это верится с трудом. Как отмечал А.И. Филюшкин, главные силы наряда находились за Двиной и на руинах Великого посада, а вылазка была на противоположной стороне. Логично было бы предположить, что перед нами не вылазка, а попытка прорыва наиболее боеспособной части гарнизона из обречённого города по Виленской дороге к своим.

Кстати, а что же в это время делал наивысший гетман Николай Радзивилл Рыжий со своей ратью? Мобилизация посполитого рушения полностью провалилась, и Радзивилл мог полагаться только на немногочисленные панские почты и наёмников, которые к началу полоцкой осады собрались было в Полоцке. Не помогло даже обещание Сигизмунда II каждому шляхтичу, отправившемуся на войну лично или выставившему конного и пешего бойцов, выплачивать ежемесячное жалование, то есть фактически поставить их вровень с наёмниками. Всё без толку — войско так и не собралось. Единственное, на что решились гетман и его помощники, польный гетман Григорий Ходкевич и виленский воевода Николай Радзивилл Чёрный, так это выдвинуться из Минска на Березину, а затем, переправившись через реку, приблизиться к Полоцку на 8 миль. Если речь идёт о польских милях, то это примерно полсотни русских 500-саженных вёрст.

^{Бомбардировка города осадной артиллерией. Гравюра из «Военной книги» Л. Фронспергера, 1573 год}

Ближе Радзивилл подступать не рискнул, опасаясь, что русские сторожи раскроют его хитрость. А заключалась она в том, что гетман попытался создать у русского командования преувеличенные впечатления о силе своего войска. 13 февраля к Ивану Грозному доставили двух взятых сторожами литовских «языков», Марка Иванова и Федка Сафонова. На допросе они показали, что гетман с 8-тысячной ратью и 12 пушками идёт на Полоцк. Иван распорядился выслать им навстречу 3-полковую рать во главе с «царевичем» Ибаком. Перед ним была поставлена задача установить, где находится неприятель, каковы его силы и что он намерен делать. Задача была выполнена: «царевич» взял «языков», которые, кстати, показали, что литовцев не 8, а целых 40 тысяч, что, впрочем, не сильно напугало Ивана и его воевод — они, очевидно, разобрались в хитрости гетмана.

Конец полоцкой драмы