Половецкий след

Там, в будущем, Кузнечику – Димке – было девятнадцать лет, и он стремительно умирал от саркомы. Здесь же Тимофею недавно стукнуло четырнадцать, по меркам Средневековья – вполне уже взрослый парень. Правда, выглядел Тимка совершенно по-детски… в отличие от осанистого заматеревшего Миши.

Зато как мозги работали! Много чего Кузнечик уже придумал: и станки, и прицелы, и всякие прочие приспособы… Так сказать, явил собой чудо инженерной мысли в Средние века!

– Я вот так думаю, князь Юрий от нас не отстанет, – потягивая сбитень, негромко промолвил Тимофей. – Потому что себе на уме. Умный, коварный, хитрый! Зря Сан Саныч Журавль на него ставку делал и много чего лишнего рассказал! Юрий и запомнил – сила неведомая зреет в землях Журавля и вот, в Ратном. Неведомая, а потому – опасная. А то, что опасно, должно быть уничтожено. И тут уж без особой разницы, когда эта опасность возникнет – сейчас или в будущем. Надо, чтобы ее вообще не было. Ничего непонятного, неведомого… Все уничтожить… и всех!

Михайла покачал головой:

– Ну, ты уж совсем князя Юрия за демона держишь! А ведь никакой он не демон – обычный средневековый феодал.

– Имеющий много возможностей нас уничтожить! – резко парировал Кузнечик. – Что мы и видим сейчас…

– А почему ты считаешь, что вредителей и убийц подослал именно Юрий? – сотник все же ввязался в спор. Так ведь именно в спорах и рождается истина, если это, конечно, не спор ради самого спора. – За убийцами много кто стоять может. Те же «лешаки», из тех, что не подчинились Глебу. Еще чарторыйские бояре, пинские… Да те же полоцкие князья!

– Все может быть, – согласно покивал отрок. – Врагов у нас много. Но самый опасный – именно Юрий, князь. Потому что знает о нас куда больше, чем другие. А то, что не знает, про то догадывается. Ах, Сан Саныч, Сан Саныч, много ты лишнего наговорил.

– Ну, так ведь рассчитывал… – встав, Миша прошелся по горнице, разминая ноги. – Русь отстоять, единство… Сложно это, Тима, почти невозможно.

– Да почему ж невозможно-то?

– Потому что есть такое объективное понятие – общественно-историческая формация. Да, марксистское – но во многом – верное.

Сотник перестал шагать, сел…

– Понимаешь, основа всему – экономический базис, от него все зависит, все остальное – надстройка. Экономическому базису раннего феодализма – его еще варварским называют – соответствует сильная княжеская власть. Князь опирается на воинов, дружину, а они, в свою очередь, от князя зависят, от походов его… Богатство-то с чего к ним притекает? Вот то-то и оно… Нынче же хозяйство сельское скоро разовьется настолько, что любому землевладельцу куда выгодней дома сидеть, чем шастать походами, где еще неизвестно, повезет или нет. Здесь же, у себя в вотчине, все ясно-понятно. Вот вам оброк, а вот – барщина. Постоянный доход, ничего экстраординарного, разве что неурожай, голод… А ежели враги? Ежели смерды восстанут? Своих-то воинов маловато будет. Тут вот князь и нужен, с дружиною. Но не киевский, а свой, местный, чтоб далеко не ходить. Вот это, Тим, и называется – феодальная раздробленность. Все государства через это проходят, кто раньше, кто позже.

– Да это я помню, по истории проходили, – наморщив нос, неожиданно рассмеялся Кузнечик. – Но ведь потом и централизованные государства возникают! Сильные.

– Возникают, да, – Миша согнал с лица покровительственную улыбку – не хотел обижать товарища. – Но только тогда, когда тому придет время. Когда разовьется экономический базис, производительные силы и производственные отношения. Общегосударственный рынок! Все части страны экономически связаны в единое целое… Вот тут и политическое единство! Ежели нет – так оно за уши притянуто просто… Может, вина ромейского? У меня есть… сейчас прикажу…

– Да не люблю я вино, – скривился Тимка. – Лучше квас, путь даже хмельной – вкуснее! И рыбу печеную доедим… Эх, жаль, картошечки нет, не завезли еще из Америки!

– Да и Америку еще не открыли… Хотя варяг Рогволд о Винланде что-то такое рассказывал… О викингах, о Лейфе Рыжем, о краснокожих дикарях – скрелингах…

Кузнечик неожиданно помрачнел:

– Значит, исходя из твоей теории, Русь сейчас единой никак быть не сможет.

– Увы, – хмыкнув, сотник с сожалением развел руками. – Таков уж диалектический материализм. А все остальное – чушь и антинаучные бредни. Нет базиса – ничего и не будет.

– Так нас же сомнут! – привстав, с горечью воскликнул Тимка. – Если едины не будем.

– А кто сомнет-то? Соседи-то все такие же, феодально-раздробленные. Разве что монголы…

– Во-от! Я ж о них и толкую.

– Рановато им еще… Да и… и монголов никак не минет сия чаша. Правда, чуть позже.

– Мрачно это все, Миша! – подумав, покачал головой гость. – Прямо скажем – безрадостно. Кругом одни враги, одни проблемы… Что делать, Миш?

– Жить, Тима! Ратное развивать, жизнь новую строить… Более счастливую, более удобную… Я понимаю – трудно. Особенно – когда враги кругом да завистников море! И каждый вредит, как только может.

– Вот! И впереди – полный мрак! Ни одного светлого лучика.