Половина собаки

— Балда! Это же надо делать, когда девчонка спит! Помнишь, в прошлую субботу мы совершили поход в Ярвеотса и спали там в палатках? Вот там-то мы и проделали опыт с Пилле. У меня были с собой духи, тетя Марлеэн мне подарила, заграничные, называются «Быть может». Духи — во! Полный отпад! Мы с Майе и Лейли дождались, пока Пилле уснула, и затем провели опыт.

— Что же вы спрашивали?

— Ах! Всякую всячину! Вроде того, что жадная ли она, считает ли она себя красавицей, ну и все такое… Сначала она сопротивлялась, трясла головой просто так, потом забормотала: «Да, да, сейчас!» Фантастика! Мы чуть не обхохотались.

Мне стало по-настоящему жаль Пилле: эти три трепачки с их отпадными духами колдуют над девчонкой, как ведьмы, да еще дергают за палец.

И тогда спросили: «Кого ты любишь?» Пилле что-то пробормотала, нам показалось сперва, что «Валду!», но потом мы поняли, что она протянула почти совершенно отчетливо: «Ма-а-ди-са-а!» Мы все слыхали, особенно Майе.

— «Почти совершенно отчетливо» — как это?

Труута хмыкнула:

— Конечно, тебе нелегко это слушать, мы ведь помним, как ты тащил Пилле на себе во время игры в ориентирование… Но сердечные дела — это сердечные дела!

— Иди ты со своими сердечными делами!..

То, что я так сказал Трууте и бросил ее посреди зала, хотя танец еще не кончился, было, конечно, невежливо, но какая же она все-таки противная. Впрочем, через несколько секунд танец все равно кончился, так что ей почти не пришлось торчать одной посреди зала. Я бы тогда сразу пошел домой, если бы мне не потребовалось еще договориться с Мадисом, чтобы он пришел ко мне и помог чинить велосипед. Мадис — человек разумный, быстро забывает девчонские подначки, но вот Пилле… Кто бы мог подумать! Пилле — умная, нормальная и хорошо выглядящая Пилле — спросила:

— Ну, Труута превратила тебя уже в дрессированного паркетного льва?

Я попытался ей объяснить, о чем говорила Труута, хотел сказать, как мало для меня значит такая болтовня, но Пилле обиженно засмеялась деланным смехом и повернулась ко мне спиной.

Вот и говори с этими девчонками! После этого все нынешнее лето Пилле даже в мою сторону не смотрела, словно я был виноват в той истории с духами «Быть может». А ведь мы как-никак соседи по дому, можно было бы иной раз и словечком перемолвиться. Когда наш класс ходил пропалывать совхозную брюкву, Пилле нарочно взяла себе участок самый дальний от моего. Ну, а я тогда, чтобы ее позлить, сунул лягушку за воротник Лейли. Скосив глаза, я видел, как Пилле от зависти побледнела, но так ей и надо. С парнями всегда наполовину легче — сразу ясно, кто и почему твой враг, а кто друг. И хотя случается иногда выяснять между собой отношения, у парней злопамятность больше двух дней не держится…

Я подумал: «Если сидеть тут станет совсем невмоготу, может, пойти с Леди к Мадису? Но поди знай, в каком состоянии именно сейчас отец Мадиса… А главное, мой отец знает, что я дружу с Мадисом, и слишком хорошо знает, где он живет, а может быть, он уже там вместе с Каупо, и они требуют, чтобы им сказали, где я, а особенно — Леди. Уж лучше постараемся потерпеть тут…»

5

Где-то далеко хлопнула дверь, и Леди, поднявшись, села. Хорошо, что не залаяла!

— Даун!

Леди послушно легла.

— Молчи! — скомандовал я, хотя такой команды среди известных Леди слов нету.

Ей говорят «тубо», если что-то запрещают, «даун», если велят лечь, и «билль», если собаке надо бежать вперед или взять что-нибудь у человека. Леди может часами сидеть перед аппетитным куском мяса, если ей сказали на этот счет «тубо», и из уголков рта ее будет течь слюна, как у «собаки Павлова» на картинке, но я уверен, что, если никто не догадается сказать ей «билль», она может умереть от голода, сидя перед куском мяса…