Половина солнца

Его кашель был притворством. Все знали о его астме, и я попался. Он, наклонившись, накинулся на меня, как бык, головой ударив в грудь, и я оступился и упал в открытое окно. Я схватился за раму рукой так, что побелели костяшки. Генри, уже не кашляя, подтолкнул, оставив балансировать над морем. Я улыбнулся и призвал тьму. Когда я исчез в ней, мой соперник от неожиданности завалился вперёд. Слишком сильно. Он выпал. И свалился бы прямо в морскую пучину, если бы я не появился на его прежнем месте из своей же тьмы и не схватил за руку.

Он вцепился в неё мёртвой хваткой. Впрочем, это было ясно – мёртво вцепился, чтобы действительно не оказаться мёртвым.

– Джокер, – дрожащим голосом выдохнул он. Я схватил его руку сильнее. Я заметил только теперь, что его очки упали вниз, прямиком в воду.

– Ты отправишься к Совам, Генри. И если ты не будешь служить им, пока я за тобой не вернусь, если попробуешь кому-то рассказать – поверь, Аарона ждёт судьба твоих очков. Только в ящике Пандоры. Навечно.

Он смотрел в моё лицо, отчаянно хватаясь за руку. Было холодно. Он дрожал, как и его слова.

– Добро всегда побеждает?

Я призвал тьму вновь и отпустил руку Лаллукки, стряхнув его. Он провалился в темноту.

Я выдохнул и, прикрыв окно, двинулся прочь.

За моей спиной открылась дверь.

Я уже свернул в другой коридор, но услышал растерянный голос Мейерхольда, поднимающего брошенный кофейный стаканчик:

– Генри?

Я резко сел на кровати.

Коул и Эндрю стояли рядом с койкой, мрачно глядя на то, что осталось от их былого друга. Я выругался.

У соседа из ноздрей текла кровь. Её было не так много, как прежде, – уже прогресс. Я хотел было дать ему по носу, чтобы исправить это явление, но меня остановили наручники, всё ещё сковывающие меня и кровать узами брака.

Кажется, Коул научился не только считывать информацию, но и транслировать её в чужое сознание. Потому что во взгляде Куина-старшего читалось не меньше понимания, чем в глазах Хэллебора.

Я устало потёр глаза свободной рукой, которой было не достать до лица соседа.

– Он был прав. Ты и правда Вейдер, – пробормотал он.

Я лениво отмахнулся.

– Ерунда. Он сам хотел знаний. Он их приобрел.

Коул отвернулся. Эндрю безжизненно смотрел в сторону.

Я откинул голову назад и закрыл глаза.

– На смерть, на смерть держи равненье. На смерть.

Коэлло вышел.

Эндрю, с непереносимой болью и горечью на лице, заслонился ладонями, пальцами зачёсывая волосы назад.

* * *

– Затишье перед бурей, – проворчал Крозье, стоя рядом со мной, прямо над душой. На мне не было наручников, но следили теперь пристально. Я всё так же жил в медицинском крыле, но на завтраки, обеды и ужины меня решили пускать.

Я посмотрел на него. Он с презрением добавил:

– Бесполезный демон. Преступник.

Он отвернулся, всё ещё стоя рядом со мной. За столом сидел также Аарон – его после недавней выходки в медпункте отправили в карцер, а теперь тоже следят, особенно учитывая то, что за нами двоими, воюющими между собой, следить намного легче.

Мейерхольд ел, пускай без энтузиазма. Я тоже. Мне не хватало сил. Я был морально опустошён.

Коул и Эндрю на меня не смотрели. Им запрещали подходить ко мне вне палаты.

Тишина в столовой была удушающей.

Гоголя видно не было. Кроме меня с Аароном, рядом были Веймин и Аляска, которые тоже побывали в ящике Пандоры. Но после него – отпустили. Опрометчиво. Впрочем, был в этом какой-то коварный замысел.

Александра сидела со слегка понурым видом, но всё же натягивала улыбку и обсуждала что-то с соседями по столу. Рядом с ней маячила Эстер в коляске. Она перехватила мой взгляд и поглотила своим. Я лишь нахмурился в ответ.