Половинка

— Никаких извинений, леди Оливия, и неудобств, — спокойно отозвался Хал. — Вам жизненно необходимо узнать о нас как можно больше. Времени достаточно, почему бы не выяснить интересующие вас житейские подробности, а заодно не обогатить наш опыт?

— Ваши женщины щедро делятся теплом! — По другую сторону саней возник Тьюго, отчего Хейго насторожился, вероятно, ожидая откровений-сюрпризов. И не ошибся. — Поэтому мы можем легко забрать себе часть их живительного тепла.

«Крадете!» — про себя укорила темных, наверняка не спрашивавших разрешения у людей. А вслух изъяснилась витиевато:

— Вы, лар Тьюго, недавно называли риирцев ледышками. И по вашим словам, напрашивается вывод, что тепло для вас ценность, которую приходится, скажем, заимствовать у других?

Хейго притянул меня к себе, прижал, как будто я собралась из мешка выскочить.

— В форме элементаля мы все мерзнем. — Его голос прозвучал непривычно, словно ветер с песком по сухим листьям пронесся. — И лишь в физической форме можем немного согреться…

Он хотел продолжить и явно подбирал слова, но я удивленно выпалила:

— Духи… мерзнут?! Как это возможно? Мне кажется, в стремлении поживиться теплом вы тоже похожи на белых!

И попала в перекрестье разноцветных взглядов. Темные молча смотрели на меня, не торопясь опровергать обвинение, пока материализовавшийся «дух», беззастенчиво обнимавший меня на людях, не взялся пояснить:

— В чем-то — да. Тепло для духа Тьмы больше удовольствие, чем необходимость. Но ради него мы не убиваем живых, а питаемся энергетическими потоками самого мира. Более того, переходя в телесную форму, едим обычную человеческую пишу. Мы — защитники и никогда не убиваем бездумно или без причины. А холод для элементаля — душевное ощущение, подобно памяти тела.

Темнят темные, ох, темнят! Иной раз я ощущаю себя ребенком, которому старшие объясняют серьезные вопросы, принимая во внимание его возраст и развитие.

Отметив мои сомнения, Хал с иронией добавил:

— Посмотрите на Тьюго, леди Оливия. Сильный элементаль, поэтому и прошел отбор в судии, но слишком молодой, еще не обрел зрелость и достаточный контроль. Заметьте, он сообщает вам все, о чем бы ни спросили, иногда во вред нам.

— Лар Хал, не понимаю, о чем вы… — пролепетала я.

— Тьюго считает вас слабой, нуждающейся в помощи, а окружающую обстановку — опасной. Поэтому удовлетворяет ваше любопытство, отвлекает, иронизирует, даже потакает вашей слабости, не в силах противостоять своей природе защитника.

Я благодарно посмотрела на Тьюго и, смущенно улыбнувшись, шепнула:

— Спасибо!

Довольно прищурив желтые глаза, «дамский угодник» коротко кивнул. И сразу же Хейго загородил меня от него, подняв меховую полоть, укрыв едва не с головой. Я выпросталась и поделилась наблюдениями:

— Но, если вы, лар Хейго, забираете часть моего тепла, тогда почему мне с вами тепло? Ведь до нашей встречи я тоже замерзала после смерти Алекс.

— Видимо, от меня есть какая-то польза, — усмехнулся Хейго, сразу расслабившись, и потянулся рукой к моему лицу.

Да, несомненно, еще тепла захотел. Я отстранила его руку, все-таки спутники рядом. Потом мы чуть-чуть повозились, потолкались словно дети: он — за право сильного обогреться, а я — за личную неприкосновенность. Хотя о какой неприкосновенности может идти речь, если сидим в одном мешке?

* * *

Плотная серая дымка с утра упорно висела в морозном воздухе, мешая солнышку пробиться к земле, придавая королевству льда и холода мрачности и незыблемости, грозя повергнуть меня в еще большее уныние. Мы добрались до предгорья и подошли к реке. Когда-то широкой и полноводной, стремительной горной реке, особенно коварной при таянии ледников и во время дождей, а сейчас замершей, замерзшей, вздыбившейся обледенелыми валунами. Нам предстояло пройти по перекинутому через нее крепкому веревочному мосту, противоположный край которого скрылся в густой белесой мути.

Три года назад здесь угрюмой змеей вилась вереница беженцев, тянувших домашний скарб и скотину. Удручающая картина встала перед глазами настолько явственно, что, казалось, я вновь услышала стук сотен ног и скрип колес по каменистой дороге, детский плач, ругань, жалобное мычание и блеяние животных… Мотнув головой, разогнала печальные видения.

Тем временем сегодняшний ведущий отряда Фрей ступил на край моста, но вдруг замер. Его капюшон слегка наклонился в сторону, будто он прислушивается, а спустя мгновение от него выстрелили серые нити к спутникам.

К моему удивлению, Хейго даже не дернулся узнать, что происходит, не «спросил». А когда риирцы, не нарушая тревожную тишину, стремительно увлекли санки под мост, выпустил меня из объятий и ловко выскользнул из мешка. Завернул меня плотнее и в легкой, на мой взгляд, одежде, правда, окутанный защитным коконом, замер вместе с остальными, напряженно вслушиваясь.