Половинки из разных вселенных

Я обреченно застонала. Не знаю, доберется ли Жанна до Даргэна и Агунга, но то, что Цезарион получит незабываемые впечатления, — это однозначно. Неугомонная и шалая Жанна все перевернет с ног на голову. Она настолько непредсказуема, что на все способна! И умная, и по-женски коварная при этом…

— Обещай мне звонить каждый вечер! Я же не переживу, если из-за меня с тобой что-то случится…, - смирилась я с неизбежным.

— Обязательно! — серьезно пообещала Жанна. — А сейчас расскажи мне все, что про них знаешь! Знания — это сила.

Мы болтали еще часа два, подробно обсудив все, что мне было известно об арианцах; договорившись о том, что Жанна сообщит моим и как объяснит мое молчание, а также, что скажет Даргэну, если сможет его найти.

Попросив пересказать все Тине и попрощавшись с подругой, еще полчаса сидела, уставившись в погасший экран скидера. Жанночка меня встряхнула, как-то погасила мои переживания и, главное, подарила надежду. Пусть и робкую, но надежду на то, что с Даргэном я еще смогу встретиться. Конечно, мысль о том, что Жанна собралась вытрясти дух из мирота, пугала, но в этом остается положиться на судьбу, которая убережет ее от таких крайностей!

Решив остановиться на этом оптимистичном моменте, приняла душ и легла спать. Когда встану, обсужу с капитаном, могу ли быть чем-то полезна команде. Существовать полтора года, как балласт, в праздном безделье, я не смогу. С этим и заснула.

* * *

Шла вторая неделя моего пребывания на «Галаксее». И ровно четыре дня, как пропала связь с Жанной. По этому поводу я изводила себя самыми жуткими предположениями, постоянно коря себя за то, что позволила ей в это ввязаться. Мы с ней, как и договаривались, общались каждый вечер, делясь впечатлениями и обсуждая ход событий. Она также служила связующей нитью между мною и близкими. И вот четыре дня назад она впервые не отозвалась на позывные. Я сходила с ума целые сутки, живя надеждой, что это была какая-то случайность. Но и на следующий вечер она не отозвалась. И тогда я поняла, что произошло что-то страшное…

Как и предсказывал капитан, разрешение на изменение маршрута корабля ради моей доставки на ближайшую обитаемую планету получено не было. От полуторагодового «сна» я тоже отказалась. Но мне удалось договориться с капитаном, что я буду помогать их бортовому штурману-навигатору. Он был один на две смены, поэтому моя помощь оказалась полезной. Быстро освоив маршрутную сеть всего сектора, я уже уверенно пролагала любой маршрут. Поначалу делая это под контролем бортового специалиста Горта Стерна, но, когда он убедился в моей компетентности, стала работать самостоятельно. И я была очень благодарна за эту возможность заниматься любимой работой, иначе сошла бы с ума. Сердце сжимала невыносимая тоска по моему арианцу, а душу рвало на части от страха и ответственности за жизнь Жанны. Ночи я стала ненавидеть. Каждую я долго лежала в темноте, прокручивая по кругу одни и те же страшные мысли, прежде чем удавалось забыться беспокойным тревожным сном. Аппетит совсем пропал, я чувствовала, что становлюсь болезненно худой, но есть себя заставить не могла. Одна мысль, что возможно Жанна сейчас в лапах верпанов, отбивала аппетит напрочь!

Как ни странно, но единственной моей отдушиной во всей этой безысходной и отчаянной ситуации стал капитан Пайт. Сначала по необходимости, а потом уже и по желанию, мы много общались. Он был единственным, кому я в общих чертах смогла объяснить свою проблему. И его горячая поддержка, вера в благополучный исход Жанниной авантюры оставались для меня единственным маяком в беспросветной тьме моих мыслей.

Глава 18

Жизнь приобрела какой-то одержимый ритм, превратившись в круговорот однообразных событий. Я работала, работала и снова работала. Считала дни и подгоняла время, мысленно постоянно обращаясь к Жанне в каком-то нелепом ожидании ответа. Так и свихнуться недолго!

С капитаном Пайтом мы все свободное время проводили вместе. Я тянулась к нему из-за какого-то гнетущего одиночества и серой тоски — просто хотелось хоть какого-то человеческого тепла. Что он находил в сближении со мной — не знаю. Экипаж корабля совсем не стал мне не то что семьей, а даже кругом общения. То ли я всех избегала, то ли все сторонились вечно угрюмой меня. Но дружеского сближения не с кем у меня не наблюдалось, да и желания подобного не было. Я, как подснежник накануне весны, замерла в безмолвном стазисе в ожидании первых согревающих лучей.

Крорт был единственным, кому удавалось в нерабочее время расшевелить меня. Обычно, закончив вахту, мы шли в столовую, а потом оседали, болтая, в его каюте до самого периода сна. Большинство команды строило на наш счет самые очевидные предположения, но, на самом деле, дальше разговоров у нас ситуация никогда не заходила. Пока!

— Да не убивайся так, — в тысячный раз уговаривал меня Крорт, — пока надежда есть, надо надеяться! Мало ли причин, по которым связь может отсутствовать? И почему, если она куда-то попала, то именно в беду? А вдруг — в хорошие руки?!