Половодье

— Застегни свой рот, дед, — не выдержал Филька. — Развел тут воду на киселе, механик сыромятных ремней. Без тебя тошно.

— Это хорошо, — отозвался шорник, поглаживая бороду-лопату. — Люблю сердитых. — И вдруг сам сердито: — Кричишь ты вот белугой астраханской, а того не знаешь, что помочь вам пришел. Угости папироской, что ли.

— Сам последний окурок сжег. Забыл второпях купить, — ответил Филька.

— Закури моего в таком разе, — миролюбиво предложил Евсей, достав из кармана ватных шаровар кисет.

— Это можно, — Агафьин встал, подошел к столу, взял из протянутого кисета изрядную щепоть коричневого самосада, свернул козью ножку. — Что скажешь? — невесело усмехнувшись, спросил он шорника.

— Есть тут у меня идея одна… Только обмозговать надо.

— Давай, дед. Идеями неплохо перед севом заправиться. Паша, присаживайся поближе, агитатора послушаем.

В это время открылась дверь, и порог переступил Степан Волков. Проходя под полатями, он нагнул голову — ростом был не обижен.

— Э, ты уже здесь, — обратился он к деду Евсею. — Вот мы и подумаем, как самих себя выручать. Так что ли, Филипп Яковлевич?..

Фильке польстило такое обращение. Он гостеприимно предложил:

— Закуривай, Степан Никитич, у деда крепачка. Вот горлодер, так горлодер, нутро рвет. Не табак, а чистая борона.

— Плуг тот на несколько частей разбирается? — закуривая, спросил Степан Волков. — По отдельности, в лодке, может, перевезем, а?

— Корыта порядочного в деревне не сыщешь, а он — лодка. Пятьсот килограммов самая большая деталь, длина около пяти метров… Я уж об этом думал, — ответил Филька.

— А плот?

— Не погрузить. Опрокинется.

— В РТС надо звонить скорее, — подал голос Пашка и смутился.

— Там амфибий тоже нет. Самим надо выходить сухими из воды, Паша, — возразил старшо́й. — Звон на весь район не стоит наводить. Придумай что-нибудь поумнее, Паша.

— Выход один, — вступил в разговор Евсей. — Надо плуг перетащить трактором по дну Дунайки. Единственный выход.

— Ведь верно, — сверкнул глазами бригадир. — На фронте мы так кое-что переправляли.

— Удивили, нечего сказать, — махнул рукой Агафьин. — А трос где возьмем? Метров на семьдесят надо. Тут вожжами или чересседельником не обойдешься.

— Верно. Стального троса у нас нет, — вздохнул Степан.

— То-то и оно.

Молчание. Весенние сумерки сгущались. Пришла с фермы Пашкина мать, зажгла лампу и встала у печи, скрестив на груди под передником руки. Она уже знала о промахе трактористов и втайне надеялась, что все обойдется благополучно. И вдруг наступившую тишину всколыхнули голоса:

Зубы вставил, плуг оставил, —
Я вам разве не знаком?
Зубом землю всковыряю,
А засею языком!

Это девчата возвращались с работы. Острые слова частушки задели Фильку за живое: «И об этом уже знают. Вот язвы». Дед Евсей хитровато усмехнулся в бороду. Пашка кинулся проверять, все ли закрыты окна, чтобы «не напустить холоду». Бригадир что-то обдумывал.

— Есть трос! — обрадованно крикнул он.

— Где? — почти одновременно вырвалось у Фильки и Пашки.

— У Демьяна в огороде. В прошлом году с заброшенной лесной делянки приволок. Должно, забыли его леспромхозовские. А Демьян — мужик хозяйственный, сами знаете…

И у всех гора с плеч.

— Идемте к Демьяну, — решительно заявил Агафьин. — А с утра начнем.

Филька Агафьин хотя и любил свою специальность, но порой к работе относился несерьезно. Бывало, выйдет на первое место в бригаде, а потом низвергнется на самый низ списка. Всякое бывало. Часто работал рывками, брал нахрапом, как говорили в РТС, не слезая с трактора по трое суток. Потом вдруг дурь в голову войдет. Выпьет, куражится. Но, надо отдать справедливость, трактор и комбайн он знал так, как знает опытный хирург человека. «Неорганизованный характер у парня, — однажды кто-то сказал на собрании механизаторов. — Цель жизни на мушку поймать не может». С «неорганизованным характером» Филька согласился, но насчет цели жизни возразил. «Вот она, цель, — показал он свои тяжелые кулаки. — Не меньше любого сработают… Кто сомневается, подходи».

С тех пор Агафьин стал иногда задумываться о цели жизни и о своем характере. Пашка был обрадован, что после курсов попал к хорошему знатоку своего дела, а о характере Фильки он по своей молодости не подумал. Он пригласил Фильку жить к себе. Филька согласился сразу, так как дом Пашки стоял недалеко от дома Тоньки Снегиревой, на близкое знакомство с которой он рассчитывал. Тракторист намеревался отличиться на севе и тем завоевать расположение дочки вдовы Агафьи Снегиревой. И вдруг «отличился», оставшись без плуга.