Половодье

Впереди выступили из тумана колоссальные статуи, отлитые некогда из бетона. Они равнодушно взирали на половодье с высоких куч мусора. На их головах и плечах сидели вороны. Ждали, когда взойдет солнце, чтобы собирать обильный корм на лугах и размытой свалке.

— Спасемся! — цедил Антон сквозь зубы, обшаривая глазами свалку. — Мы не суслики… Давай, Коля, жми!

Бульдозер разбрасывал воду, несшую щепки, клочки бумаги, ящики, очистки, ножки от стульев, детские игрушки. Все, способное плавать, держало направление к мосту через Иркой. Наводнение возвращало городу весь его мусор.

— Бона! — Антон ткнул пальцем в изогнутую, будто лук, бревенчатую связку.

Заусенец кивнул, и бульдозер ринулся с кучи к подножию, где завяз один конец боны. И вдруг машина остановилась. Заусенец притормозил на склоне кучи, не доехав каких-нибудь десяти метров до обрывка каната, привязанного к боне.

Антон покосился на Заусенца: у того кисти рук сжимались и расправлялись на рукоятке рычагов. И острый кадык ходил вниз-вверх, как поплавок во время поклевки.

— Что ты? — спросил Антон. — Двигатель?

— Парни! — выдавил Заусенец. — Не отдадут!

Антон проследил, куда смотрит Заусенец. На другом конце боны копошилась компания Гохи. Сердце Антона сжалось. В клочьях тумана люди на том конце боны казались настоящими великанами, а их моторная лодка — кораблем. Антон знал, что это оптический эффект тумана, но сердце екнуло.

— Гохи нет! — вскрикнул вдруг Заусенец, всмотревшись в парней. — Так и есть — трое: Сохатый, Эфиоп и Мастерюга…

— А этих-то мы убедим? — сказал-спросил Антон. — Неужели не пойдут навстречу?

— Идут уже, — скривился Заусенец.

По боне шагал к ним Костя Сохатый, как по проспекту, помахивая ломиком, точно тростью. Волосы его выбивались из-под кепки белесым дымком, зубы сияли по-праздничному.

— Ну, чего чешетесь? — закричал он издалека. — Цепляйте за конец и заводите за крайнюю кучу… Сделаем улово — все бревна будут наши!

— Подзадержались мы, Сохатый! — Заусенец перекосил губы в угодливой улыбке. — Понимаешь, топит!

— Не утопит! — объявил Костя. — Чего тут — воробью по колено!

— Оно так-то, да… — затянул Заусенец.

— Барак у нас трещит, — вмешался Антон, — рушится… Надо людей спасать, Сохатый!

— Не наша забота, — заметил Костя. — У нас уговор!

— Это чего они тянут резину? — вынырнул из-за спины дружка Мишка. — Время — деньги, а вы тут антимонию развели!

— У нас люди в воде! — повысил голос Антон. — Барак подмыло!

— Спасут, кому надо! — выкрикнул сзади Витька Мастерюга. — А мы как уговаривались?

— Да поймите же, парни! — замахал руками Антон. — Людей надо выручать! На боне пересидеть можно, а то и уплыть!

— Ну да! — оскалился Костя. — Бона эта у нас золотая.

— Тогда сплавайте к спасателям, — взмолился Антон, — скажите про нас!

— А Гоха? Он приказал здесь быть!

— Да что же вы, парни, — Антон выскочил на капот. — Не понимаете, что ли?.. Тонем ведь! Сохатый… Костя! Эфиоп!.. А если б вот так война — и вы бы не помогли людям?! Вить?..

— Не распускай сопли. Сейчас каждая минута дорога!

В бону бились одиночные бревна, останавливались и ускользали вдоль нее — надо было завести конец круче против течения. Обрывок каната с петлей свисал с торца — вдень в серьгу бульдозера и тащи, улово будет готово.

— Ну! — качнул ломиком Костя в сторону торца боны. — Хватит телиться! Помогайте нам, если жить хотите!

Заусенец дал газу, и Антону пришлось спрыгнуть на мусор. Бульдозерист толкнул свои рычаги, машина завертелась на месте и подползла задом к обрыву каната. Заусенец мастерски владел рычагами. Парням оставалось только вынуть шкворень из серьги, закинуть петлю каната в гнездо и лязгнуть шкворнем опять.

— Поехали! — скомандовал Костя.

— Стой, Коля! — Антон кинулся к кабине, заскочил в нее и скомандовал: — Тащи к бараку!

— Да ты что, Антон?! — затянул свербящим голосом Заусенец. — Убьют!

— Ты мне друг или нет? — посмотрел на него в упор Антон.

Заусенец всхлипнул, покосился назад и двинул рычаг.

Бульдозер дернулся, откашлялся одним дымом, заворочался на месте, вставая на дыбы. Свалочный мусор двумя фонтанами вылетел из-под гусениц. Антон не замечал грязи, которая летела на него, налипала к мокрым шароварам. Он следил за канатом — выдержит ли? Краем глаза смотрел на край боны — сдвинется ли с места тяжелая связка сосновых бревен, отшлифованных водой?

Канат выдержал, бона дернулась и послушно поползла за машиной, словно гигантская рыбина.

— Молодец! — крикнул Антон Заусенцу.

Но у того от этой похвалы на лбу лишь прибавилось морщин. Глаза его косили на Костю, моля, чтобы Сохатый не обернулся раньше времени и не бросился вдогонку.

Но Костя быстро почуял неладное и оглянулся. Он увидел, что бульдозер тянет не туда. Балансируя ломиком, Костя побежал к машине.

У Заусенца руки обвисли на рычагах.

— Давай, тащи! — крикнул ему Антон. — Будь мужиком!

Заусенец налег на рычаги.

— Стой! — орал Костя, размахивая ломиком.

За ним спешили дружки. Они уже нагоняли бульдозер, но мусорный мыс кончился, и машина ухнула в воду. Бревноловы пометались возле боны, соскальзывающей на течение, и побежали к своей моторке.