Половцы

К сожалению, в летописи не сохранилось рассказа об этом событии. Возможно, объясняется это тем, что проникновение торков и печенегов в пограпичье не было единовременным, а происходило постепенно, путем заключения частных мелких договоров русских князей с отдельными семьями (аилами) или куренями. Характерно, что процесс этот протекал далеко не мирно и неоднократно прерывался прежде всего из-за недовольства кочевников, претендовавших, видимо, па большие территории и предъявлявших князьям непомерные требования. Об одной из таких стычек упоминает летописец под 1080 г.: «...заратишася торци переяславстии на Русь, Всеволод же посла на не сына своего Володимера, Воло-димер же шед побив тороки...» (ПСРЛ, II, с. 196). Сообщение это представляет интерес • не только из-за факта попытки какой-то части торков бороться с самим киевским князем, но также и тем, что в нем подчеркивается существование именно переяславских торков. Ясно, что их расселяли широко по всему южному русскому пограничник помимо переяславских, были и другие' торки, что несомненно следует из сообщения летописи под 1093 г. о существовании на правом берегу Днепра, в Поросье, города Торческа. Наличие городка говорит уже о наметившейся у торков тенденции оседлости, а значит, в Поросье они пришли, во всяком случае, лет за 10—15 до основания собственного укрепленного поселения.

Поросьем в русской летописи именуется участок лесостепи, ограниченный с юга правым притоком Днепра — речкой Росью, с севера — Стугной. В X в. этот район (примерно 80X150 км) был нейтральной полосой между - русскими землями и кочевьями печенегов. Ярослав присоединил Поросье к Руси. Эта река была для кочевников и без укреплений довольно сильным препятствием, но еще большим «заслоном» от степи были для Поросья окружавшие его с юга, юго-запада и севера большие леса, через которые конница могла пробираться только по наезженным дорогам и опушкам. Территория Поросья, изрезанная небольшими речками, представляла собой огромное пастбище с прекрасной травой и великолепными водопоями.

В конце XIX — начале XX в. в Поросье были проведены буквально тотальные раскопки курганов и курганных могильников. Основным их исследователем был генерал Н. Е. Браидепбург. Оказалось, что в подавляющем большинстве курганы принадлежат кочевникам. Обряд погребения дает возможность говорить, что в основном это были захоронения торков (гузов) и печенегов, датирующиеся XII — началом XIII в. При картографировании погребений удалось даже наметить территорию, занимаемую преимущественно печенегами (на Россаве), а данные летописи позволили разместить в Поросье и остальные упомянутые в нем этносы (см. ниже).

На степном пограничье Переяславского и Черниговского княжеств также селились кочевые орды, предавшиеся русским князьям, но пока ни кочевнических могильников (как в Поросье), ни даже отдельных курганов здесь не обнаружено. Однако исследователи древнерусского пограничья в ряде случаев весьма убедительно связывают некоторые районы с местами расположения кочевнических стойбищ. Так, на правом берегу Сулы в среднем ее течении, на территории летописных городков-крепостей Барина, Пирятина, Кснятина, расположены участки пастбищ, покрытых характерной для выпаса копей и овец лугово-солончаковой растительностью. Еще в XVII в. один из таких участков на речке Сулице назывался «земля Чобановская», а в первой половине XIX в. на них располагались известные всей России конные заводы. Вот, очевидно, на этих пастбищах и пасли свой скот переяславские торки. Жили они, как и в Порссье, в близлежащих городках. Где располагались их кладбища — в настоящее время неизвестно. Такие же пастбища со слабозасоленными почвами выявлены и на черниговской границе у городков Всеволож, Уненеж, Бохмач и Белавежа — там, видимо, также обитали кочевые федераты княжеств (Моргунов, 1988).