Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима

Понимая, что выезд большого количества евреев не красит власть перед лицом мирового сообщества, ЦК ПОРП обратился 26 апреля 1957 г. с письмом ко всем членам партии с призывом начать борьбу с проявлениями национализма, шовинизма и расизма[106]. Очевидно, это не помогло, поскольку уже в мае по Варшаве циркулировали слухи (зафиксированные корреспондентом агентства «Синьхуа») о том, что скоро «консервативная группировка» в партии вынудит Гомулку уйти в отставку, а сама, придя к власти, устроит суд над Минцем и Берманом, чтобы возложить на них всю вину за ошибки в области экономики и права. Оба они — евреи, отмечал корреспондент, и это позволит консерваторам «одним ударом убить двух зайцев»[107].

Однако к этому моменту решающее значение имела группа Гомулки, занимавшая центристские позиции между «пулавянами» и «натолинцами». С одной стороны, она продолжила курс на осуждение наиболее одиозных деятелей «периода ошибок и искажений» (были исключены из ПОРП Берман, Радкевич и Метковский, а бывшие заместители министра общественной безопасности Фейгин, Ромковский и Ружаньский оказались за решеткой). С другой же — происходило открытое наступление на свободу прессы и собраний, вызвавшее уже в 1957 г. ряд протестов со стороны деятелей культуры (многие из них даже положили партбилеты на стол либо были изгнаны из партии). Продолжалось выдавливание из власти «натолинцев» (потеряли свои посты Виташевский, Мияль, Руминьский и многие другие), но вместе с тем основной опасностью уже на IX пленуме ЦК в мае 1957 г. был провозглашен ревизионизм, под которым понималось всё, что так или иначе покушалось на всевластие ПОРП.

Внешне всё происходящее выглядело как полная победа «пулавян». Правда, один из их лидеров, С. Сташевский, был в феврале 1957 г. снят с должности первого секретаря варшавского комитета партии (в силу своих чрезмерно либеральных взглядов), но зато остальные пребывали на вершине власти и рьяно проводили новый курс партийного руководителя.

Такое положение категорически не устраивало «натолинцев» и всех, кто так или иначе пострадал от «ветра перемен». Пожалуй, именно с этого времени и имеет смысл говорить о «натолинцах» как о консерваторах. Им не по душе была «уступчивость» Гомулки в отношении католической церкви, отказ от коллективизации, непризнание руководящей роли СССР в мировом коммунистическом движении и, разумеется, обилие евреев во властных структурах. Казимеж Мияль уже в январе 1957 г. заявлял, что политика обновленного руководства ведет к восстановлению в стране капитализма. В мае и июне 1957 г. по стране ходили листовки, в которых Гомулка обвинялся в ревизионизме. Автор их остался неизвестен. В марте 1958 г. на очередном пленуме ЦК линию Гомулки открыто раскритиковали «натолинцы» В. Клосевич и С. Матушевский, за что немедленно поплатились своими постами.

Сходные идеи витали тогда среди некоторых рабочих, бывших сотрудников госбезопасности, ряда журналистов, а также деятелей культуры, утративших популярность после разоблачения культа личности. Например, по сообщению советского писателя М. Соколова, посетившего Польшу в декабре 1957 г., многие лица в разговоре с ним выказывали недовольство происходящим в Польше. Уже в поезде ему довелось встретить бывшего военного атташе в Пекине, «старого коммуниста и рабочего» С. Висека, который, получив отставку, выражал крайнее негодование на политику министра обороны Спыхальского и вообще всей линией руководства ПОРП. По его словам, Польша в своем развитии пошла вспять, и лучшие люди оказались не у дел. То же самое заявляли в Варшаве бывший заместитель заведующего Иностранным отделом ЦК Т. Тщалковский и бывший председатель правления Союза польских литераторов Л. Кручковский. А писатели С. Р. Добровольский и Л. Пастернак жаловались советскому коллеге, что их больше не печатают, называя «сталинистами»[108].