Польша в XX веке

Тем временем авторитет Гомулки как руководителя страны продолжал снижаться по мере того, как нарастали социально-экономические трудности. Он постепенно терял контроль над политикой и экономикой. В 1969 г. во время разговора с Костиковым Гомулка однажды сказал: «Поляки всегда любят поговорить, пожаловаться на жизнь… У нас сегодня можно немного затянуть пояса. Поляки это выдержат»[1210]. Старую площадь беспокоило то, что он игнорировал нараставшее среди населения недовольство снижением уровнем жизни.

Во второй половине 1960-х годов все отчетливее стали проявляться репрессивные черты политического режима. Первый секретарь старался всегда в зародыше подавлять любые проявления недовольства его политикой. Вновь расширилась деятельность тайной полиции – Службы безопасности, хотя, конечно, не до таких размеров, как в первой половине 1950-х годов. Методы были другими, но все же они продолжали вызывать страх среди населения.

Состояние здоровья Гомулки явно ухудшилось. Он неоднократно слышал от врачей пожелание ограничить свою работу до нескольких часов в день. Однако это не соответствовало его характеру – он был типичным трудоголиком.

Между тем росло недовольство им в аппарате власти. Гомулка резко критиковал рост численности административного аппарата как в Варшаве, так и на местах, особенно на предприятиях. По его просьбе Бюро кадров ЦК ПОРП провело анализ состояния штатов в нескольких министерствах и ведомствах. Оказалось, что в центральной государственной администрации почти исчезли должности специалистов, их место заняли начальники, заместители начальников, которые в свою очередь имели своих заместителей. На одного начальника в среднем приходилось 1–3 обычных работника, включая курьеров и уборщиц. Премьер, отдельные министры относились к этому как к нормальному состоянию. Гомулка предложил на несколько лет приостановить прием на работу новых административных работников, чтобы таким образом сократить эту бюрократическую махину. Но бюрократия оказывала сопротивление по всей вертикали власти, и из этого ничего не вышло.

Позднее Гомулка писал, размышляя о событиях 1968 г.: «Может быть, я плохо поступил, что не решился поставить вопрос о моем уходе с поста первого секретаря. Я думал об этом не раз… Я игнорировал нападки на меня, о которых мне не раз сообщали, не желая выступать в роли прокурора или судьи в отношении недружественных или даже враждебных мне людей… Некоторым я был костью в горле из-за своей критики и требований»[1211].

III.2. Механизмы осуществления власти

Москва в 1960-е годы не вмешивалась во внутреннюю политику ПОРП, и Гомулка имел полную свободу в ее проведении.

Первый секретарь любил публично повторять, что коммунизм – это будущее мира. В своих воспоминаниях он писал: «Моя вера в Коммунистическую партию Польши, ее органы, идеи социализма была похожа на веру в Бога и его святую церковь…»[1212]. Одновременно он был горячим патриотом. Как вспоминал деятель Объединенной крестьянской партии С. Гуцва, «если в идеологических вопросах Гомулка был излишне принципиальным человеком, то в вопросах национально-государственных интересов его взгляды были близки к национализму»[1213].

Постепенно проявлявшиеся негативные черты В. Гомулки (категоричность суждений, нетерпимость к другому мнению, автократизм при принятии решений) способствовали усилению авторитарной системы осуществления власти. Вся ее полнота была сконцентрирована в руках так называемого узкого руководства. Заседания Политбюро ЦК ПОРП проходили редко и нерегулярно. Секретариат ЦК практически не собирался. Решения Политбюро механически доводились до сведения остальных органов власти. По словам Я. Шидляка, на его стол, а он тогда был кандидатом в члены Политбюро и секретарем ЦК, часто попадали решения Политбюро и секретариата ЦК, принятые неформальным путем (с нарушением процедуры) и уже подписанные секретарями или членами Политбюро[1214].

Сейм играл второстепенную роль. Если сейм второго созыва (1957–1961 гг.) собирался 59 раз и принял 174 закона, то сейм третьего созыва (1961–1965 гг.) – 32 раза и принял 93 закона. В свою очередь сейм четвертого созыва (1965–1969 гг.) провел только 23 заседания и принял 60 законов. Ослабление активности наблюдалось в союзнических партиях и общественных организациях. В результате политическая жизнь страны становилась все более формализованной.