Польша в XX веке

С 1973 г. ПОРП отошла в своем финансировании от прямых дотаций из государственного бюджета, заменила их доходами от деятельности издательского кооператива «Пресса-Книга-Польпечать». Эти средства составляли в 1973 г. 51,4 % всех партийных поступлений, в 1976 г. – 53,7 %, в 1980 г. – 44,3 %. Из-за роста численности партии и увеличения заработной платы ее членов партийные доходы от взносов существенно возросли. Они составляли в 1971 г. 44,5 %, в 1975 г. – 47,4 %, а в 1980 г. – 54,4 % всех доходов ПОРП[1357]. Партия перестала быть бременем для государства.

Несбалансированность экономики особенно усилилась в 1978–1979 гг. Это вызывало рост инфляции, создавало почву для коррупции и спекуляций. Происходило падение позитивной динамики реальной заработной платы: ее рост составлял в среднем 1,3 % в год, т. е. был ниже порога ощутимости. В 1978 г. стал фактом абсолютный спад реальной зарплаты. В целом, ошибки в социально-экономической политике вызывали чрезмерную и потому социально-политически опасную дифференциацию в заработной плате и доходах населения.

Во времена Гомулки строгий партийный контроль препятствовал чиновничеству открыто нарушать этические и идеологические нормы поведения, принятые тогда в партии и обществе. При Тереке же партийно-государственная номенклатура постепенно погрязла в «буржуйском» образе жизни: строила дачи, роскошные дома отдыха для себя как особой привилегированной социальной группы общества; чиновники в массовом порядке за государственный счет ездили на Запад, якобы для установления хозяйственных контактов. Контроль сверху был ослаблен, что порождало своеволие, карьеризм, семейственность и деморализацию, в конечном счете, оборачиваясь разложением самой номенклатуры.

Тем не менее, 1970-е годы в целом были связаны с дальнейшим быстрым развитием производительных сил. В этот период Польша взяла займы в форме кредитов на 65 млрд долл., они составили 9,8 % ВВП, в том числе проценты от кредитов 3 % ВВП[1358]. Было построено и введено в строй более 400 крупных, оснащенных современной техникой и технологиями предприятий. Большинство взятых в долг финансовых средств, вместе с процентами, было погашено польским правительством.

Однако достигнутый уровень развития производительных сил все больше вступал в противоречие с созданной в начале 1950-х годов директивно-централизованной системой управления экономикой. Правда, начиная с 1973 г. предпринимались попытки приступить к экономическим реформам. Были созданы монополистические структуры в промышленности в форме крупных хозяйственных организаций, которые назывались социалистическими концернами. Они имели право самостоятельно устанавливать цены на свои товары. Но в 1976 г. реформа была приостановлена и восстановлена чрезмерно централизованная система управления. Драма Терека заключалась в том, что он, как и все предшествовавшие политики, стремившиеся реформировать советскую модель, рассчитывал добиться успеха, не затрагивая основ политической системы. Между тем руководящая роль партии и централизованная система управления экономикой были неразрывно взаимосвязаны.

Ухудшение состояния здоровья Брежнева во второй половине 1970-х годов стало большим ударом для Терека В самый сложный период своего правления он по существу не имел возможности опереться на помощь и поддержку своего советского друга. В результате он оказался беспомощным в трудной для себя и страны ситуации. Принимавшие основные решения в Кремле Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов и A. A. Громыко не очень-то симпатизировали польскому лидеру, считая на основе донесений КГБ, что все трудности обусловлены мегаломанией и тщеславием поляков.

Открытость Терека Западу вызывала недовольство не только советской стороны, но и польских силовых структур. Генерал Павлов после установления тесных контактов с Каней, Милевским, Кищаком, Ковальчиком и Ярузельским опутал Терека настоящей паутиной наблюдения. В результате все, что Терек говорил у себя в кабинете, вскоре попадало на стол Андропова, а затем становилось известно и остальным членам высшего советского руководства. Благодаря этому в 1979 г. Кремль заблокировал, например, польские намерения стать членом Международного валютного фонда и Всемирного банка, ввести конвертируемость злотого. Косыгин объяснил Ярошевичу, что это противоречит требованиям, вытекающими из принадлежности Польши к СЭВ и ОВД[1359]. По существу такие шаги привели бы к включению польской экономики в мировую капиталистическую систему хозяйства.

V.3. Зарождение внесистемной оппозиции