Польша в XX веке

На парламентских выборах 1993 г. СТ получила 7,3 % голосов, что дало партии 41 место в сейме и одно место в сенате. Фракция СТ была четвертой по численности, его представители участвовали в работе всех парламентских комиссий[1513]. На парламентских выборах 1997 г. СТ не сумела преодолеть пятипроцентный барьер. На выборах в органы самоуправления в 1998 г. партия также выступила очень неудачно. Эта серия политических поражений вызвала кризис партии и смену руководства – прежний лидер О. Бугай уступил место М. Полю, часть активистов перешла в СДЛС.

Некоторые аналитики в Польше полагали, что само существование СТ – тактическая уловка СДЛС. Эта партия выражала крайние (по польским меркам) антиклерикальные и антинационалистические взгляды, чего не могла себе позволить СДЛС. Во всяком случае, в тех условиях СТ стояла перед непростой задачей: сохранить свое лицо, несколько отличное от СДЛС, и вместе с тем отказаться от крайностей, могущих разрушить коалицию с этой, несомненно, ведущей политической силой. Составив вместе с Союзом труда самую крупную парламентскую фракцию, СДЛС разделила ответственность за Польшу с фракциями ПСЛ (42 мандата), Гражданской платформы (65 мандатов), Права и справедливости (44 мандата), Лиги польских семей (38 мандатов), «Самообороны» (53 мандата) и партии немецкого меньшинства (2 мандата)[1514].

Новый век Польша встретила с президентом «социал-демократического происхождения» и с парламентом, где первую скрипку играли представители той же политической формации. Однако объективные условия, в которых приходилось действовать социал-демократам, были сложными, что связано в первую очередь с серьезными экономическими и социальными трудностями, переживаемыми Польшей в начале XXI в. Триумфальный полет «польского орла» к вершинам экономического развития в конце 90-х годов заметно осложнился. В 2000 г. темпы экономического роста Польши резко снизились (до 1 %). Это был самый низкий показатель среди стран, стремившихся вступить в ЕС. В 2003 г. положение дел несколько улучшилось: был достигнут экономический рост на уровне 3 %, но население это ощутило не сразу.

Среднестатистический поляк в начале XXI в. был в 2,5 раза беднее, чем его аналог в ЕС. Уровень благосостояния в Польше был в 2 раза ниже, чем в самых бедных странах ЕС – Португалии и Греции. Между тем в Словении уровень жизни составлял 72 % от среднего по ЕС, в Чехии – 60, в Венгрии – 52 %. Заметно сократились иностранные инвестиции: если в предшествующие годы они составляли около 10 млрд долл. ежегодно, то в 2001 г. – лишь 6,7 млрд долл., а в 2002 г. – не более 6 млрд долл. Причем это сокращение происходило на фоне роста иностранных инвестиций у соседей Польши – Чехии и Венгрии. Печальный рекорд принадлежал Польше и в уровне безработицы, который в 2002 г. достиг 19,3 %, тогда как в среднем в странах-кандидатах в ЕС эта цифра составила около 12,5, а в самих странах ЕС – около 8,5 %[1515].

По мнению многих экономистов, причина трудностей польской экономики заключалась в низкой конкурентоспособности, обусловленной незавершенностью экономических реформ и структурной перестройки экономики. Бесконечное реформирование угольной и горнодобывающей промышленности, монополия в газово-энергетическом комплексе, обусловливавшая высокие цены на энергоносители, – вот главные беды польской экономики на тот момент. Ведущие экономисты и аналитики нового кабинета в январе 2002 г. обнародовали «Рапорт открытия», где подробно описывалось положение польской экономики в момент прихода к власти кабинета Л. Миллера. Авторы документа основную причину кризиса усматривали в неверной, по их мнению, концепции предшественников, суть которой заключалась в «охлаждении» польской экономики путем снижения внутреннего спроса, как потребительского, так и инвестиционного, что должно было привести к снижению инфляции.