Польша в XX веке

В данном контексте Туск особое значение придавал Лиссабонскому договору (2007 г.). По сути, этот договор в какой-то мере заменяет конституцию ЕС, которую так и не удалось принять во многом из-за позиции Польши, которая требовала введение в преамбулу конституции положения о христианских основах единения Европы. Лиссабонский договор был ратифицирован в конце 2009 г., причем не без трудностей. Последние были связаны, главным образом, с особой позицией Ирландии, в которой договор не с первого раза был одобрен на референдуме, а также Чехии. Президент В. Клаус, пользующийся репутацией евроскептика, тянул с подписанием договора до последнего.

Однако и в Польше Лиссабонский договор встретил неоднозначную реакцию. Ратификация этого договора прошла не гладко: в польском сейме разгорелись горячие дискуссии. Большинство членов фракции «Права и справедливости» проголосовало против, хотя сам Я. Качиньский голосовал «за». Дело дошло до того, что несколько депутатов сейма от ПиС покинули парламентский клуб. Противники договора считали, что Польша, одобрив его, утратит свой суверенитет, т. к. договор предполагает, что с 2014 г. решения ЕС будут принимать в соответствии с принципом «двойного большинства». Это значит, что для принятия решения необходимо одобрение его как минимум 55 % государств-членов, при условии, что они представляют не менее 65 % населения Евросоюза. Договор предусматривает также введение должности уполномоченного по международным делам. Все эти условия, несомненно, повышают влияние Брюсселя на принимаемые в Варшаве решения.

Договор отменяет прежнюю систему представительства членов Союза в Еврокомиссии. Принцип «одна страна – один комиссар» утрачивает свою силу. С 2014 г. только 18 из 27 стран будут иметь своего представителя. Вводится пост президента Евросоюза, который будет избираться на 2 года.

Лиссабонский договор, полагает английский политолог, X. Робинсон, выгоден только евробюрократам. Большинство народов Европы выступают против дальнейшей интеграции, и если ЕС останется в прежнем виде, ему не миновать кризиса. Правда, элиты европейских стран настроены гораздо менее критично, но не следует забывать, что «нет никакого европейского народа, европейского общественного мнения или европейского патриотизма»[1574].

Действительно, как показывают социологические опросы, ожидания, согласно которым процессы европейской интеграции будут способствовать формированию европейской идентичности, в принципе не оправдались. Несмотря на то что европейцы одобряют в целом интеграционные процессы, очень немногие готовы идентифицировать себя с Европой: в 32 европейских странах 3,2 % респондентов ставят Евросоюз на первое место среди территорий, с которыми они прежде всего себя идентифицируют, 8,5 % – на второе место и 17,5 – на последнее. Причем эти цифры практически не меняются на протяжении более 20 последних лет[1575].

Данные социологических исследований свидетельствуют, что в польском общественном сознании нет достаточно четких представлений о месте Польши в Европе: 20 % респондентов считают, что Польша всегда была в Европе, 8 % не имеют на этот счет определенного мнения. В отличие от США, Германии, России, по отношению к которым в сознании поляков сформировались некие устойчивые стереотипы, «европейских» стереотипов пока нет[1576].

В польском сознании утвердилось представление о двух Европах: циничной и холодной, равнодушной к судьбе поляков – и идеальной, возвышенной, основанной на христианских ценностях. Польская идентичность основана на романтической парадигме. Некогда Бисмарк говорил, что поляки – это политики в поэзии и поэты в политике. Но для нынешней Польши данное утверждение вряд ли актуально. Польские исследователи пишут о разрушении прежней парадигмы и формировании новой, основанной на европейских ценностях. Сложность в том, что идентичность поляков двойственна: «кичливый лях» (по выражению Пушкина) является таковым только в России. «Этот лях, – пишет польский исследователь Я. Прокоп, – стоит на границе двух миров, по сути, чуждый обоим. Он боится поскользнуться на блестящем паркете брюссельских кабинетов, франкфуртских и парижских банков, потеряться в страсбургских кулуарах и вместе с тем он пренебрежительно относится к азиатам»[1577].

Если вступление в ЕС породило в польском обществе оживленную дискуссию и неоднозначные суждения (при несомненной поддержке этой акции в принципе), то присоединение страны к НАТО оценивалось поляками вполне однозначно.

Польский путь в НАТО начался в 1990 г. с установления дипломатических контактов и признания за польскими парламентариями статуса наблюдателей. В 1991 г. президент Л. Валенса заявил в Кракове во время встречи с президентами Чехо-Словакии и Венгрии о намерении Польши вступить в альянс. Вскоре был создан Североатлантический совет сотрудничества, осуществляющий координацию контактов НАТО с государствами Центральной и Восточной Европы.