Полшага до мечты

Юля привела Тёмку и ушла довольная: удалось освободиться пораньше. Сережа продемонстрировал Матвею свою комнату. Аня предоставила брату возможность все устроить по своему вкусу — принадлежность помещения человеку юных лет бросалась в глаза со всей очевидностью. На письменном столе рядом с компьютером в беспорядке лежали книги разноречивые по содержанию, стены были увешаны фотографиями рок кумиров, репродукциями картин сюрреалистов, было несколько японских гравюр, однако здесь же «Улица в Овере» и «Звездная ночь» Ван Гога соседствовали с репродукциями картин Рембрандта, Дюрера, фресок Микеланджело. Особняком висела большая репродукция портрета Пушкина кисти Кипренского. Огромная фотография Матвея в кабине истребителя доминировала в этом смешении стилей и направлений.

Матвей взял в руки одну из книг.

— «Грани Агни йоги», — прочел он название. — Не припомню, чтобы ты увлекался чем-то подобным.

— Приятель дал почитать, я начал, но, по правде сказать, не заинтересовался.

Разговор за столом поначалу шел о Семене Павловиче. Матвей оставил его со спокойной душой: Зинаида Степановна своим неусыпным вниманием оказала в этом плане семье Иртеньевых немалую услугу.

— Останешься у нас до понедельника? — с надеждой спросил Сережа.

— Уеду в воскресенье, если не прогоните. Рассказывай, как учеба. Тебя хорошо приняли в классе?

— Нормально… Ребята нормальные, учителя тоже…

— Девочки нормальные… — в тон брату протянул Матвей. — В чем дело, Сережа? Не можешь найти с ними общий язык?

Юноша уныло пожал плечами:

— Не могу состыковаться, интересы не совпадают, одни ребята совсем никакие, другие чересчур заумные, девочки вместе с парнями пиво пьют и курят, держатся и разговаривают как парни — мне не нравится. А так, все неплохие…

— Ничего, пообвыкнешь, ты главное учись на совесть, я тебе говорил — сейчас все решает образование. Время крутых братков прошло. Специалисты во всех областях ценятся все больше и больше.

— У нас большинство ребят на экономические факультеты метят или в Финансовую академию.

— Матвей, ты бы о себе позаботился, — неосмотрительно вмешалась Аня. — Почему бы тебе не попробовать устроиться в гражданскую авиакомпанию. Насколько я знаю, командир воздушного судна зарабатывает приличные деньги.

Матвей имел привычку очень внимательно и проникновенно вглядываться в собеседника.

— Ты сейчас совсем не о том подумал, — сконфузилась Аня. Вот уж брякнула невпопад. Иди теперь объясняйся при Сереже! — Разве я не знаю, что мужчину унижает отсутствие достаточных средств, особенно если он блестящий специалист в своем деле, — точнее оформила она свою мысль.

— Анечка, хочу, чтобы ты знала с самого начала: из военной авиации я уйду только тогда, когда меня спишут по состоянию здоровья. Видишь ли, я — военный, не только по образованию, но и по убеждению, кроме того, мне небезразлично, на каком летательном аппарате подниматься в небо.

— Ань, ты на него зря не наседай, — неожиданно вступился за брата Сережа. — Пустое занятие и вредное. Он только расстроится.

— Так ведь я…да нет же, Матвей!..Я лишь о тебе беспокоюсь, чтобы ты себя лучше чувствовал, — горячо принялась уверять Аня.

Надо так вляпаться! Сереже и в голову не придет, что полчаса назад она фактически набивалась его брату в жены, а тот дипломатично увильнул от ответа. Гордый больно, а как с этой гордостью бороться — поди разберись.

— Мам, чаю хочу, — сказал Тёмка.

— Э, нет, дружище, так не пойдет, — возразил ему Матвей, — доедай котлетку. Смотри, мы все съели, а у тебя не убавилось.

— Если буду хорошо кушать, стану летчиком, — доверчиво уточнил малыш.

— Не приведи господь! — вырвалось у Ани.

— Не волнуйся, — успокоил Сережа, — до того, как он подрастет, я успею его отвратить от этой пагубной профессии. Хватит с нас летчиков, верно, Ань?

— Сожалею, что подаю дурной пример твоему сыну, — прибавил Матвей с легкой незлобивой усмешкой.

Аню пробрало дрожью: она делала промах за промахом, словно чья-то злая воля нашептывала ей неправильные слова. Она совсем разнервничалась и жалобно посмотрела на Матвея. Ласковая улыбка в ответ — и все. Полное бессердечие! Возмутительное самообладание, тогда как она на грани истерики. Замкнулся в себе и не желает ничем ей помочь. Как будто любовь — не дело двоих, будто Аня одна должна сражаться за их общее счастье, а он отвел себе роль пассивного наблюдателя.

Анна чуть не заплакала. В дверь позвонили; кто-то случайно помог ей скрыть слезы. Она успела осушить глаза, прежде чем открыть дверь. Слишком поспешно открыла, не посмотрела в глазок.

На пороге стоял Виктор, за спиной у него возвышался Константин.

— Что тебе надо? — нахмурилась Аня.

— Не хочешь меня впустить? Не бойся, я больше не буду распускать руки. Обещаю. Мне надо просто поговорить. — От Виктора несло запахом алкоголя.

— А ты спросил, могу ли я принять тебя? Явился без приглашения, да еще с эскортом. Сережи испугался? Уходи, поговорим в понедельник в каком-нибудь кафе.

— Извини, не могу ждать до понедельника. — Виктор бесцеремонно отстранил Аню рукой и прошел в квартиру. За ним с замороженным лицом проследовал Константин.