Польская линия

— Тут тебе не Архангельск, — пробурчал Артур. — Смоленск с Москвой давным-давно телеграфным кабелем соединены. Можно не телеграфом, а по прямому проводу и с Лубянкой, и с Кремлем связаться. И утечка будет, ты прав.

Как я понял, Артузов признал мою правоту, но решил немножко поупрямиться. У него случайно шотландцев среди предков не было? Или швейцарцы тоже упертые?

— А с чего ты решил, что тебе сразу же о моем приезде доложат? — не унимался Артузов. — Ладно, если ты в Архангельске, там, не в обиду тебе сказано, полтора поезда в месяц придет, все на виду, а в Смоленске каждый день по двадцать да по тридцать составов приходят, и все с красноармейцами. И что, о каждом начальнику губчека докладывать станут?

— Да хоть и по сто эшелонов в день, — хмыкнул я. — Не такая сложная задача проконтролировать подходы поездов. Будь я на месте начальника Смоленского губчека, обязательно бы взял под контроль железную дорогу. У Смоленска, самое главное богатство — это его дороги. Я бы и с трансчека здешним подружился, и своего бы агента внедрил, а еще бы пару носильщиков или дежурных «заагентурил». А еще на всякий случай среди армейцев бы своего человека завел. На вокзале военная комендатура должна быть, и военком, что эшелоны с пополнением распределяет. Армейские поезда, пассажирские — это одно дело. А все остальное, что из общего ряда выбивается — сразу докладывать. Мало ли, кто по «железке» прется. Может, контрреволюционеры свой поезд с десантом сформировали и отправили его Смоленск захватывать?

Я не стал говорить, что бы сам сделал, если бы оказался на месте начальника здешнего губчека и узнал, что на станцию прибыл «неучтенный» бронепоезд. Ну, потом-то бы перед Артузовым извинился.

— Кстати, а кто начальником здесь? — поинтересовался я.

— Начальник губчека товарищ Смирнов, — ответил Артузов.

— Уж не Игорь ли Васильевич? — присвистнул я.

— Он самый, — удивленно кивнул Артур. — А ты-то его откуда знаешь?

Мне вспомнился уже далекий декабрь восемнадцатого года, когда я, еще молодой и зеленый чекист, курсант первой школы ВЧК, был отправлен подавлять восстание на свою «историческую родину», где и познакомился с уже матерым начальником провинциального ЧК. Пересказывать всю историю я не стал, а только пожал плечами:

— Со Смирновым случайно познакомились пару лет назад. Скажу так — человек он хороший, но в некоторых вещах очень занудлив.

— Неужели такой же, как ты?

Не знаю, радоваться или обижаться, что меня считают занудой (кстати, уже не в первый раз такое слышу), но приму как констатацию факта. Есть у меня такой грешок, есть. Артузову же ответил:

— Я Игорю Васильевичу по части занудства и в подметки не гожусь. Ты же начальника особого отдела шестой армии должен знать? — Дождавшись кивка Артузова, продолжил. — Так вот, главный тамошний особист Кругликов раньше в Смоленске служил, когда имя Игоря Васильевича Смирнова упоминают, озираться начинает. Говорил — человек неплохой, но зануда редкостная.

— Что-то мне уже от твоих слов нехорошо стало, — хмыкнул Артузов. — Я как представлю, что есть зануды побольше тебя, так плохо становится.

— Ты еще Смирнова не знаешь. Но ничего, еще узнаешь! — торжествующе сказал я, понимая, что Артура мне все-таки удалось убедить. — Думаю, Игорь Васильевич уже знает, что ты к нему в гости пожалуешь, да еще и на бронепоезде. Сам же сказал — телефонная связь здесь работает, а снять трубку и позвонить — пара пустяков. Сходишь в губчека, поздороваешься, чайку попьешь. Тебе не трудно, а человеку приятно. Утечки информации точно не будет, а помощь, если понадобится, нам очень пригодится.

— Тогда, Владимир Иванович, я предлагаю компромисс, — сказал Артузов деловым тоном.

— Слушаю вас, Артур Христианович, — вытянулся я во фрунт, изображая внимание и почтение, хотя и догадывался, что может предложить мне мой друг. И не ошибся.

— Вы отправляетесь к товарищу Смирнову, пьете с ним чай, согласовываете совместные действия…

— Ага, если учесть, что я ваших планов не знаю, то насогласовываю, — перебил я Артура.

— Так уж и не знаешь? — хитренько улыбнулся Артузов.

— В общих чертах. Знаю, что ты должен ликвидировать польскую агентуру. Но я не знаю, ни количества потенциальных шпионов, ни адресов, ни прочего. Тем более, ни имен, ни псевдонимов.

— Так это и хорошо, — обрадовался Артузов. — Общая картина тебе известна, а зачем вдаваться в детали?

— Типа — лишнего не сболтну, — усмехнулся я.

— То, что ты лишнего не сболтнешь, я даже не сомневаюсь. Даже думаю, что ты и сам из начальника губчека что-нибудь выведаешь.

Выведаю, нет ли, это еще вопрос. Но то, что Смирнову известно, что в Смоленске есть польские шпионы — стопудово! Иначе плохой он начальник, если не предполагает, что в прифронтовом городе окажется агентура «сопредельной» стороны. А коли предполагал, так должен работать по ее выявлению.

— Кстати, — нахмурился вдруг Артур. — Хочешь, открою тебе страшную тайну?

— Не хочу, — ответил я, стараясь казаться как можно равнодушнее. — Ты мне откроешь тайну, а потом меня из-за нее к стенке поставят.