Польская партия (СИ)

И появились первые потери. Тот тут, то там падали подстреленные бойцы. Особенно это усилилось, когда пехотинцы перешли рубеж в пятьсот метров. Но огонь этот был очень скромный и вялый. Все-таки минометы заставляли людей прижимать ко дну траншей и не высовываться. Пусть этих «стволов» и было не так много — всего три батареи. Но этот не сильно протяженный фронт — подходяще.

И вот — последний рубеж.

Полсотни метров.

Все пулеметчики заняли позиции прикрытия. А стрелки по свистку ринулись вперед короткой перебежкой. Тем более, что минометы замолчали, опасаясь задеть своих.

Рывок.

И в траншеи полетели гранаты. Обычные «колотушки». Дешевые и вполне практичные. Терочные запалы работали не очень хорошо, но терпимо.

Стена взрывов.

И стрелки ринулись вперед, врываясь.

За ним поспешили и пулеметчики, на случай контратаки со второго эшелона. Да и бронеавтомобили уже достигли первого рубежа, поддерживая нападающих своей броней и вооружением.

Где-то группа боевиков выскочила из траншеи и… тут же застучал 13-мм пулемет.

Артиллеристы также передвигались вперед.

Но штурмовать вторую линию не понадобилось. Осознав плачевность обстановки, боевики выскочили из нее и дали деру.

На что тут же отреагировало одно из звеньев истребителей сопровождения. Их не забыли «навесить» для прикрытия авиаразведка. Они спикировали с высоты и пойдя на бреющем полете застучали пулеметами.

Пехотинцы же спешно наводили переправу из подручных средств через траншеи для бронеавтомобилей. Чтобы они подключились и не позволили неприятелю отступить.

Самолеты-разведчики, покачав крыльями на аэродром. Дело сделано. А второе звено истребителей сопровождения, заложив вираж, бросилось помогать первому, чтобы перед отходом расстрелять боезапас…

Где-то в полусотне километров к западу от Харькова в это же самое время под всеми парами шел пассажирский состав.

— Піти від вікон! — рявкнул офицер нижним чинам, заметивший самолет, летевший параллельным курсом.

Но было уже поздно. Хорошая оптика самолета-разведчика позволила разглядеть военную форму, мелькавшую в окнах.

— Ока, Ока, я Чиж. Как слышно?

— Я Ока. Слышу тебя Чиж.

— Подтверждаю задачу. В поезде петлюровцы.

— Понял тебя. Петлюровцы.

Минуты две спустя из-за облаков показался авиаотряд. Это тоже были Р-1МБ, только на подвесах у них имелись не бомбы, а контейнеры с 7,92-мм пулеметами. И, зайдя «кильватерной колонной» на поезд с головы они прошлись по нему очередью от паровоза до самого последнего вагона.

С бреющего полета.

Метров со ста — ста пятидесяти.

С такой дистанции пули пробивали и крышу вагона, и пол, и все, что попадалось им по пути между ними. Состав же продолжал свое движение несмотря на обстрел. Запаса пара в котле хватало…

Минуты две спустя, над медленно сбавляющим ход составом пролетела еще один авиаотряд. Уже с бомбами. И полетел вперед — вдоль путей. В поисках своей цели к Полтаве.

Километр.

Другой.

Десяток.

И вон — уже у самого города Полтавы столб дыма. Паровоз шпарил на всех парах и, видимо, был не в курсе судьбы своего товарища. Шла переброска сил в сторону Харькова. Состав за составом. Как и полагали в Генеральном штабе РККА[2]. Так что эти бомбардировщики выйдя на боевой курс, начали снижаться до пары сотен метров.

Первый сбросил свои ФАБ-250 прямо перед паровозом. По рельсам он не попал. Но «сдул» часть насыпи. Отчего правый рельс повис в воздухе. И паровоз, наехав на него, полетел под откос, увлекая за собой состав.

Остальные бомбардировщики скидывали бомбы уже в эту мешанину. Все-таки скорости были небольшие и такое крушение не могло уничтожить большую часть перевозимого личного состава. Заодно и насыпь удалось расковырять еще немного. Быстро не управиться с ремонтом.

— Много выжило? — спросил командир спецвзвода ССО. А именно его подразделение эту переброску и вскрыло загодя, сообщив о ней по радиосвязи.

— Да хватает.

— Лучше бы из пулеметов прошлись.

— Полотно все равно повреждать. А эти — не бойцы. Почти все ранены.

— Ладно. Петь, передай дрозду, что яйца разбиты не все, но гнездо разрушено…

Ночью того же дня.

Полтава.

— Связи нет. — тихо вышагивая по своему кабинету, мрачно произнес начальник станции. — Вот уже почти сутки с Харьковом нет связи.

— Обрыв, верно, — пожал плечами телеграфист.

— Отправлять поезда в слепую прикажешь?

— Так… а как еще? Вот сейчас разбитое полотно отремонтирует и отправим. Мотодрезину. Для связи. Заодно проверим состояние остального пути.

— Да, наверное, так и… — и тут начальник станции замер и стал прислушиваться. — Слышишь?

— Гудит что-то. Или стрекочет. Не могу понять.

Они оба выглянули в окно.

Ночь.

Хоть глаз выколи. Однако боевики, которых везли сюда из Киева, перебрасывая к Харькову, жгли костры и были удивительно заметны с неба. Как и поезда.

— Самолеты, — тихо произнес начальник станции.

После чего отошел от окна, прислонившись спиной к толстой стене старого кирпичного здания.

А за окном начался натуральный ад.