Польские народные сказки

Вот доехал до той канавы, только подумал, как бы сдержаться, а тут колеса в канаву — тр-рах! — и опять из него ветер выскочил. Чуть не заплакал мужик с досады, ну, да делать нечего, теперь уж не вернешь.

Двинулся снова в путь, а сам только и думает, как бы в третий раз на пути не оплошать — лишь бы домой вернуться да муку всю перепечь, а там — будь, что будет.

Да где там! Подъехал он к выгону, дорога в гору, коню тяжело, а мужик и с телеги слезть боится — не ровен час, в третий раз беда случится. Не вытянул конь, остановился. Мужик как стеганул его кнутом — тут и в третий раз ветры пустил.

Заголосил мужик.

— Он, смерть моя пришла! — А потом думает: «Зачем я муку домой-то повезу, если мне все равно ее есть не придется? Из-за жены помираю, это она меня на мельницу выставила. Так пусть и ей мука не достанется, раз она такая умная!»

Сбросил он с телеги мешки да кадки, лег возле них и лежит. Смерти ждет.

А на выгоне свиньи паслись. Подобрались они к мешкам, давай их рвать да муку уписывать. Видит это мужик, стонет жалобно, хоть у него ничего и не болит, лежит да на свиней покрикивает:

— Был бы я жилец на атом свете, я бы вам показал, волки вас задави!

А свиньи и ухом не ведут — знай себе чавкают.

В ту пору ехал мимо какой-то другой мужик на телеге, еще издали услыхал стоны да крики. «Что случилось?» — думает. Подъехал ближе, подивился на все это и спрашивает:

— Что с тобой, человече?

— Ой, не спрашивай! Три ветра из меня вылетело, конец мой пришел.

Понял тут проезжий, что на мужика просто дурь нашла, поднял с земли кнут и давай его стегать. Стегал, пока тот не вскочил, не собрал мешки да кадки, что свиньи попортить не успели, и не погнал во всю прыть домой.

Прошла неделя, другая, а мужик жив и здоров, только спина от кнута побаливает. Смекнул он тогда, что обманула его гадалка. Локти готов был кусать, да уж не вернешь муки-то, что свиньи сожрали да рассыпали.

С тех пор перестал мужик гадалкам верить.

НЕ ДОВЕРЯЙСЯ БАБЕ

Перевод А. Щербакова

Шли два мужика от исповеди и заговорили о своих бабах. Один и говорит:

— У меня такая баба — если ей что по секрету скажу, нипочем не проговорится.

Другой только головой покачал.

— На что хочешь спорю.

— Ладно. На ведро водки.

— Так и быть. С меня ведро водки, если дознаюсь, что она про меня людям проговорилась.

— Только выдумай себе секрет побыстрее, чтоб нам год не ждать, пока проверишь. И денежки на водку готовь, поскольку моя правда.

— Ну, ну, посмотрим. И разошлись.

Тот, который спорил, что его жена никому не проговорится, как пришел домой, так, жене ни слова не говоря, взял в кровать яичко. Утром и молвит бабе:

— Эй, знаешь что? Я яичко снес. Ты не выдай меня, а то сраму не оберусь. Я ж всему селу свадебный дружка.

Поклялась баба по совести, что никому ничего не скажет, и, довольная, яичко припрятала.

На другую ночь взял он с собой два яичка, на третью — три. И так, что ни ночь, все на яичко больше сносил. Жена радуется, говорит ему:

— И куры несутся, и ты несешься. Теперь я тебе яичницы жалеть не буду, мы разбогатеем, яйца-то нынче в цене!

Да на радостях-то не выдержала, пошла к кумушке и говорит ей:

— Ой, кума, я бы вам кой-чего сказала, только чур! — никому не проболтайтесь, потому что это большой секрет.

— Я никому ни-ни, клянусь по правде, по совести! Вы ж моя кума, говорите, не бойтесь.

— Мой-то яйца несет. Что ни ночь, все больше. Поди, уж снес дюжин десять с гаком.

— Ох, и счастье вам! Новую юбку купите!

Пошла кума к соседке и сказала ей, что кум-то двадцать дюжин яиц снес. А та своей куме сказала да прибавила. И так мигом разошлось по всему селу, что тот мужик снес яиц уж бог весть сколько дюжин!

Мужик, который с ним держал заклад, о том узнал и ждал только случая, чтобы ему доказать, каково бабам доверять. Тот, что вроде яйца нес, был дружкой, и вот на одной свадьбе они и встретились. Дружка ничего не знал, что жена о нем проболталась. Люди-то побаивались ему в глаза сказать. Велел тот, что с ним спорил, поставить четверть водки на стол, позвал дружку и говорит ему:

— Пейте, пейте, дружка! Пейте, не жалейте! Пьем за ваши денежки.

— Это с чего же?

— Ас проигрыша.

И шепнул ему на ухо:

— Жена ваша говорит, что несете вы яйца сотнями.

— Как? Откуда вы знаете?

— Так по всему же селу что твой колокол звонит.

— Ну, что за свинство! Стало быть, проспорил. Но вы-то понимаете, как с этими яичками?

— Так не взаправду ж вы несетесь!

— Я это для проверки делал. Думал, честная баба, а тут! Вот животина безрогая! Я ж эти яйца у нее с чердака брал, а она даже и не заметила, чтоб ей так и эдак!

И давай свою бабу крыть да обкладывать! А тот, другой, ему и говорит:

— Э-э, дружка, бросьте, не шумите зря, а ставьте-ка водку. Мы ж всего только четверть кончаем, до ведра далеко. А бабе вдругорядь не верьте. Это не только ваша такая, а все. И вот тому наилучший пример: ведь каждая говорила, что никому не скажет, что вы яйца несете, а знает-то вся деревня!