Польский крест советской контрразведки

Учитывая откровенные и подробные показания Струкова, ему предложили стать секретным сотрудником, на что он дал согласие. К выполнению задания в Польше агента тщательно готовили Сосновский и ответственный сотрудник Особого отдела ВЧК Пузицкий. План был разработан следующий: Струкова направляют в Смоленск, устраивают на работу в штаб войск ВЧК Западного фронта, и до апреля 1921 г. он проходит службу там. Выполняя якобы задание поручика Добровольского, собирает, а в реальности получает от начальника ОО ЗФ Медведя, «секретные» документы и сведения и после дополнительного инструктажа в Москве переходит границу. Предполагалось, что Струков не только закрепится в агентурной сети 2-го отдела ПГШ, но и завербует для работы на советскую контрразведку своего бывшего командира — Вавюровского[614]. Все так и произошло. Через некоторое время Струкова и Вавюровского поляки перебросили через границу для продолжения шпионской работы. Еще в Варшаве их предварительно познакомили с поручиком Я. Пиндел-Эмиссарским, направлявшимся в советскую столицу на работу в военный атташат[615]. Он должен был руководить этими агентами. Известно, что Струков и Вавюровский с помощью чекистов легализовались в Москве. Более того, еще до прибытия Пиндел-Эмиссарского Вавюровский вновь был направлен в Польшу с материалами дезинформационного характера, передал их польским разведчикам и возвратился в советскую столицу.

Руководители 6-го отделения КРО ГПУ, ввиду успешного развития операции, включили в агентурную группу в качестве курьера для связи с польской разведкой Р. Машуту. В 1920 г. он был ординарцем у Вавюровского в кавалерийском полку, но пленения ему удалось избежать. С новой порцией «дезы» курьер вскоре выехал в Варшаву. Для создания впечатления о прочности позиций агентов в Москве Машута должен был с помощью 2-го отдела организовать переброску в Москву гражданской жены Струкова — Кропп-Катульской. Как видим, Вавюровский и Струков полностью сосредоточились на работе для польской разведки и от контактов с савинковцами, оставшимися в Польше после высылки основного ядра НСЗР, воздерживались. Возможно, такова была установка советских контрразведчиков, хотя объяснить причину этого трудно. При этом Сосновский не спешил передавать агентурную группу на связь в польское отделение КРО, но и не использовал в рамках операции «Синдикат-2».

К сожалению, в материалах архива ФСБ России не удалось найти ответы на возникающие вопросы. Кое-что, вполне вероятно имеющее отношение к группе Струкова, сохранилось в трофейных документах польской разведки. Выясняется, что у действовавшей в Москве резидентуры «Р-10» 2-го отдела ПГШ имелась на связи некая организация «Ф». О ней в обзорной справке есть интересные сведения. Организация состояла из монархически настроенных бывших офицеров и руководил ею некий «Филипп Филиппов». Ранее он якобы был направлен в Москву Савинковым и, уже работая в советской столице, при помощи резидентуры «Р-10» выезжал в Варшаву для встречи со своим бывшим руководителем. Но начальник 2-го отдела ПГШ по какой-то причине воспротивился этой встрече. Скорее всего, зная многие факты неконспиративной работы сотрудников Савинкова, польские разведчики не хотели подвергать опасности агентурную группу, дававшую много ценной, прежде всего военной, информации[616]. Польские разведчики поручили «Филиппову» расширять сеть агентов. Можно предположить, что организация «Ф» на самом деле являлась группой агентов КРО ГПУ-ОГПУ во главе со Струковым. За это говорят многие факты, включая и то, что агенты действительно были в прошлом царскими офицерами, чекисты обеспечили им должности в советских центральных военных учреждениях и готовили для передачи полякам дезинформационные сведения, якобы полученные в штабных структурах.

Еще до начала разработки «Синдикат-2» 4-е отделение КРО ГПУ (при начальнике Кияковском) на основе легендированной подпольной организации «Монархическое объединение центра России» (МОЦР) завело масштабное дело «Ярославец»[617]. В историческую литературу эта оперативная игра вошла под названием «Трест». Польскую линию в данной агентурной разработке я опишу в следующем параграфе, а пока лишь отмечу важное, на мой взгляд, обстоятельство — отрицательное воздействие на ее ход факта вывода Савинкова в СССР и его ареста. Именно тогда возникли первые сомнения эмигрантских группировок относительно «Треста» и других чекистских оперативных игр, разговоры о том, что многие, если не все, подпольные организации внутри СССР являются комбинациями ОГПУ.